— Он обратился ко мне, как к жрице Аварры…
Женщины вокруг, слышавшие ее слова, втайне удивились — кем же была эта хрупкая, многознающая, заботливая женщина, если не сестрой или матерью с острова Безмолвия? Только Мелора догадалась об истинном смысле ее слов. Только она знала, что случилось с Карлиной. За все то время, что они провели вместе, лерони ни словом не обмолвилась, что ей известна ее история. Она поняла, что принцессе это неприятно. Вот и сейчас она недоуменно спросила:
— Разве ты не служительница Аварры?
— Всегда буду верна ей. Но даже если мне разрешат вернуться на остров, не уверена, что направлюсь туда. Теперь я понимаю, что нельзя жить замкнуто, сознательно отгородившись от остальных людей. Собственно, жизнь за пределами острова интересовала нас постольку, поскольку к нам в обитель являлись больные женщины. Как могут сестры чувствовать себя в безопасности на острове? То, что случилось со мной, наглядный пример, что времена изменились. Всякой беспечности есть предел.
— Но ведь сестры Ордена Меча живут в миру и не опасаются за себя, — напомнила Мелора.
— Они в состоянии защититься, а мы нет…
Карлина продолжала размышлять: «Я никогда не брала в руки меч; я — целительница; я всего лишь женщина, и, по моему мнению, походы, сражения — это не наш удел. Разве что охранять других…»
— Возможно, — задумчиво произнесла Мелора, — Аварра нуждается и в тех, и в других. Одни должны сражаться и защищать, а кое-кто обязан лечить и утешать… Таких куда меньше…
Карлина слабо улыбнулась.
— Не думаю, что меченосицы с уважением относятся к избранному нами пути, а мы… — она помрачнела, — к их выбору.
— Тогда, — голос лерони зазвенел, перед ней как бы распахнулась ширь замысла, которым вдохновила ее Аварра, — тогда и тебе следует научиться уважать их символ веры. Знаешь, мне кажется, что посредством примера можно изменить кого угодно. Тем более самоотречением, непоколебимым следованием благородному пути. Люди в общем-то не злы — они просто считают, что добро как цель и способ существования к ним не относятся. Им просто надо поверить в себя. И конечно, объединиться…
«Да, — с уверенностью подумала Карлина, — если Бард смог так измениться; если он, заглянув в душу, опешил и набрался храбрости отречься от себя самого, почему это недоступно другим? Любому!.. Каждому!.. Им только надо немного помочь, подтолкнуть, подать пример… Обязательно поговорю об этом с Варзилом, ведь он Хранитель Башни Нескьи. К кому, как не к нему, обратиться за советом».
— Прости, мать служительница, ведь ты же принцесса Карлина, не так ли?
— Была. Имя я сменила уже много лет назад, — с внезапной острой болью в душе, с прихлынувшим раскаянием Карлина осознала, что, согласно законам, она обязана вновь стать принцессой Карлиной, законной женой Барда. Что, если она забеременела? «Что я буду делать с ребенком? Его ребенком…»
— Я так и подумала. Давным-давно я видела тебя на празднике Середины лета. В этом же самом замке. Ты, конечно, меня не запомнила. Я ведь была всего-навсего дочерью мастера Гарета.
— Я помню тебя, Мелора. Ты танцевала с Бардом. — Потом Карлина неожиданно примолкла, словно коснулась чего-то запретного, тайного. — Боги мои, ты же любишь его? Точно?..
— Да, но не думаю, что он догадывается об этом, — горько рассмеялась Мелора. Она вдруг вздрогнула. — Я слышала, главнокомандующий вчера был коронован и следом была проведена церемония бракосочетания. Как же это может быть, ведь по закону ты его жена? Пусть даже вы были всего лишь обручены. Выходит, на этот момент у него на одну законную жену больше, чем положено? Вот это да! Уверена, что от одной из них он хотел бы избавиться как можно скорее… и если я правильно поняла его, то и от второй тоже. Может быть, Карлина — прости меня, мать Лариэль, — в том сказалась божья воля, которая все обращает к лучшему.
— Ой, — вздохнула Карлина, — я тоже надеюсь на это. Пойдем со мной, ваи лерони. Я отыщу тебе подходящее местечко в комнате фрейлин, а их пришлю сюда — пусть ухаживают за ранеными. Ты пока поспи.
Между тем Бард ди Астуриен размашистым шагом направлялся в свои апартаменты. В этих комнатах всегда размещались командующие Астурийской армией. У двери стоял часовой — начал доказывать, что лорд-генерал находится в опочивальне.
Бард на мгновение задумался. Растерянный солдат, увидев перед собой главнокомандующего и короля, тем не менее не решился пропустить его в покои, которые был приставлен охранять. Конечно, подумал Бард, можно поднять шум, в этом случае сбегутся люди. Что же они увидят, проникнув в помещение? Двух лордов-генералов? Двух королей?.. Их реакцию предугадать нетрудно. Куда страшнее смятение и слухи, которые поползут по королевству. Вот чего нельзя было допустить. Тем более в тот момент, когда враг может перейти Кадарин.
Эти мысли вихрем пронеслись в голове Барда. Он, ни слова не говоря, повернулся и направился в сторону тайного хода, который вел в комнаты главнокомандующего и был известен только доверенным людям. Он спустился в садик — здесь обратил внимание на ведущиеся ремонтные работы, потом поднялся по лестнице. Наконец добрался до коридора и вошел в еще полные тьмой покои.
Пробирался осторожно — словно раньше здесь не бывал. Гулко колотилось сердце — поди разберись, кто он, Бард Астурийский, теперь на самом деле? Вот и спальня — они вдвоем лежали на кровати. Пол на спине, чуть похрапывал. Бард долго изучал его безмятежное лицо. Мелисендра свернулась возле него клубочком, положила голову мужчине на плечо — тот, словно защищая, обнял ее одной рукой.
Бард отрешенно подумал, что, если бы раньше застал их так, не раздумывая, перерезал бы им глотки. Рука бы не дрогнула… Даже
Несколько минут Бард созерцал спящую парочку. Собственно, злобы к ним он не испытывал. Если признаться, то как раз наоборот. В его душу закралась некоторая симпатия к этим несчастным. Один — разбойник с большой дороги, бунтовщик; другая — еще в юности нарушила обет. Вот он, путь назад — дверь распахнута. Спустись в сад, доберись до конюшен, оседлай коня и ищи ветра в поле. Незавидный удел — быть королем Астуриаса. Все-таки почему выбрали именно его, Барда? Даже в этой сумятице, рядом с телами погибших короля и регента члены государственного совета должны были указать на кого-то другого. На человека с незапятнанной репутацией. За Кадарином лежала дюжина мелких королевств — там этого добра, принцев крови, пруд пруди. С воцарением Барда проблем только прибавится. Сколько лет придется доказывать соседям, что он по праву занял трон своего брата.
Но как же люди? Астурийцы!.. Он бросит их? Зачем тогда были нужны такие жертвы? Пол — чужак, судьбы Дарковера его не волнуют, да и не справиться ему с управлением государством. Мужик он неглупый, но опыта не хватает, разве что лет через десять — пятнадцать… Тогда, может, нужды Астуриаса станут его болью, его делом. И Карлине что за дело до крестьянских оборвышей. До их душ она — да, охоча. До врачевания ран… Но накормить их, дать возможность отсеяться, убрать урожай — кто об этом будет думать? Мелисендра? Мелора? Он не может их бросить — всех этих гундосых хитроватых крестьян, их изможденных жен, сопливых детей. Такой на нем крест, что здесь поделаешь.
Пол, конечно, здорово помягчел в объятиях Мелисендры, да и кто в таком положении устоит? Эта баба кого хочешь разжалобит. Может, принимая корону, он спасал его доброе имя? Такое тоже вероятно. Внезапная атака, кто-то наносит удары с воздуха, все рушится, вокруг паника, а лорд-генерал рыдает в эту минуту в юбку лерони. Как о таком вслух объявишь? Так что надо Дать ему шанс. Пусть объяснится…
Бард наклонился над Мелисендрой — у нее на лице была разлита такая нежность, такое спокойствие, что он едва не выругался. Светлые локоны лежали на щеке, чуть подрагивая от легкого дыхания. Надо же, лерони, а не чует, что над ней склонился человек с кинжалом в руке. Кинжал зачем? Так, на всякий случай… Видно, Мелисендра тоже за день намаялась. Рубашка на ней была так тонка, что просвечивала грудь. С этим
