– С тобой я ничем не рискую.
– Откуда тебе знать?
– Ты вернулся ко мне.
– Только для того, чтобы снова покинуть. Вот почему я чувствую себя таким подлецом.
– Но в тебе нет ничего подлого.
– Я всего лишь незаконнорожденный трубочист.
Тут Саймон рассказал ей все то, о чем раньше никому не рассказывал.
Мальчишкой он стал трубочистом, чтобы прокормиться, но платили ему очень мало, а в холодные ночи он бродил по улицам, пытаясь согреться.
Однажды вечером он забрел в богатый квартал, чтобы покопаться в мусорных баках, потом взобрался на крышу, надеясь погреться возле широкой дымовой трубы.
Согревшись, он уснул, но вскоре его разбудил шум. В соседнем доме происходило что-то странное.
Подобравшись ближе, Саймон понял, что кто-то собирается спуститься с крыши в третье слева окно верхнего этажа и выкрасть из детской спящего там малыша.
Сначала Саймон решил не вмешиваться, но потом подумал о маленьком мальчике, который сейчас в тепле, накормлен и доволен. Однако его жизнь может в одночасье перемениться. Саймон сполз с края крыши и перепрыгнул с карниза одного дома на карниз другого. Проникнув в окно комнаты, он увидел няню ребенка, которая спала неестественно крепко.
Пробравшись в детскую, Саймон разбудил малыша и тут заметил снаружи возле окна мужчину. Тогда он засунул ребенка в сундук и помчался по коридору с криком «Пожар! Пожар!». В результате он поднял на ноги весь дом, но сначала его истории никто не поверил, потому что когда открыли сундук, тот был пуст.
Все домочадцы собрались вокруг Саймона, угрожая ему, но тут напуганный малыш, покинув выбранное им взамен сундука укрытие, пробрался между их ногами, пытаясь получше спрятаться.
Потом донесся крик снаружи. Все бросились к окну и увидели мертвое тело лежавшего на тротуаре мужчины: должно быть, он поскользнулся на обледеневшем карнизе и свалился вниз.
Хозяин дома, на которого произвели впечатление смекалка и присутствие духа юного трубочиста, решил позаботиться о Саймоне и поместил его в школу, а когда Натаниел, мальчик, которого спас Саймон, отказался пойти по стопам отца, тот привлек Саймона к семейному бизнесу, точнее, к работе шпиона в Королевской разведывательной службе. Сначала он использовал Саймона в качестве курьера, а затем засекретил его деятельность.
В конце концов, Саймон занял его место как высококвалифицированный специалист, возглавляющий группу шпионов, именуемую «Клуб лжецов».
Агата слушала, затаив дыхание, а когда Саймон заговорил о своем наставнике, заметила:
– Ты любил его как отца, ведь так?
– Пожалуй. Я чувствовал одиночество после смерти матери. Но он меня не любил: для него я был инструментом, который он создал, оружием, нацеленным на врагов Англии. То, что происходило со мной, как с человеком, его мало интересовало.
– А теперь ты любишь своих «лжецов»…
– Возможно. Но мне не нравится, что они так дорого мне обошлись. Они стоили мне тебя, возможности жить с тобой и не бояться тебя. Ведь став моей женой, ты лишилась бы защиты.
– Разве меня не будет защищать Корона?
Саймон покачал головой.
– Мы, «лжецы», – как воздушные змеи: нам, как и им, обрезают веревочки, если мы вдруг залетаем туда, где бушует буря.
Агата перекатилась на живот и посмотрела ему в лицо.
– Хотелось бы мне стать одним из «лжецов».
Уголок его губ дрогнул в улыбке.
– Ты леди.
– Я женщина.
– В этом ты, черт возьми, абсолютно права. Но ты предназначена для лучшей жизни, чем та, которую я смог бы тебе предложить.
Агата фыркнула.
– Ты хочешь, чтобы я когда-нибудь стала такой, как леди Уинчелл, и устраивала бесконечные скучные вечеринки дли никчемных скучных людей? Окажи мне любезность, Саймон, не вмешивайся в мою личную жизнь. Если я когда-нибудь захочу выйти замуж, то сама сделаю свой выбор.
– Но ты выйдешь замуж, не так ли? Ты не должна оставаться одна; ты создана для того, чтобы тебя любили…
Мгновение помедлив, Агата тихо прошептала:
– Это, пожалуй, самое лучшее из всего, что мне когда-либо говорили.
Потом они некоторое время молча лежали, прислушиваясь к звукам пробуждающегося города. Слуги, наверное, к этому времени уже спустились вниз, и Агата подумала, что ей пора возвратиться в свою комнату. Однако она продолжала лежать, думая об их прошлом и о том, как случилось, что люди, принадлежащие к таким разным мирам, встретились здесь, на Кэрридж-сквер.
