попросила установить четвертую… — Она снова вздохнула. Я ее понимал: установка барьера четвертой степени сложности немедленно оповестила бы всех телепатов планеты о том, что в Замке Комин происходит нечто необычное.
Мы должны были попытаться использовать эту возможность. Каллина заняла свое место перед матрицей, а я — перед экраном, очистив мысли от всего постороннего. Я закрыл доступ всем внешним раздражителям и начал входить в психокинетический контакт с экраном, настраивая наш теперь общий частотный код на ту частоту, которая нам требовалась. Интересно, кто же все-таки окажется подходящим для нас? Настройка осуществилась как бы сама собой.
За секунду до того, как мои зрительные рецепторы отключились из-за жуткой перегрузки, я успел увидеть туманные символы кода матрицы; потом сразу ослеп и оглох. Этот момент перегрузки всегда очень опасен.
Но постепенно я начал ориентироваться в пространстве экрана. Мои чувства были полностью отключены. Энергия мозга, получив свободный доступ в бесконечность пространства, пересекала чудовищные расстояния; за ничтожные доли секунды мои мысли оставляли позади десятки, сотни парсеков, целые галактики. Время от времени я ощущал как бы легкие вспышки сознания, обрывки мыслей и чувств, подобные теням — своего рода мусор ментальной Вселенной.
Прежде чем я ощутил контакт, я увидел на экране ослепительный белый свет. Где-то далеко-далеко частота телепатического сигнала чьего-то мозга совпала с кодом, заложенным в передатчик. Мы передавали этот код через пространство и время, словно забрасывая сеть, и, встретив подходящую частоту, сеть сомкнулась.
Я рванулся вперед, как бы раздробленный на миллиарды частиц. Если бы сейчас в этой цепи что- нибудь нарушилось, я никогда бы не вернулся назад в свое тело, навсегда оставшись летать потоком частиц на каком-нибудь витке пространства-времени.
С огромной осторожностью я вошел в контакт — словно влился в мозг найденного существа. Борьба была короткой, но страшной; в итоге мы слились воедино: его телепатический код был теперь запечатлен во мне, а мой — в нем. Мир превратился в сплав разноцветных огней. Воздух закручивался вихрями, в которых пылало холодное пламя. Отсвет на экране сперва казался тенью, затем островком мрака, который мало-помалу превратился в изображение, а затем…
От яркой вспышки стало больно глазам. Мозг вздрогнул от чудовищного шока. Пол, казалось, заколебался, стены грозили вот-вот рухнуть… Каллина стремительно бросилась ко мне. А чужая материя все текла сквозь пространство, сквозь меня…
Еще не совсем придя в себя, я взглянул на Каллину. Чужой мозг уже освободился от моей власти. Экран погас. А на полу, скрючившись у самого экрана, лежала худенькая темноволосая девушка.
Глава IX
Каллина нетвердой походкой приблизилась к лежащему телу и наклонилась над ним. Я последовал за ней и присел рядом.
— Она не умерла?
— Конечно, нет. — Каллина подняла глаза. — Но это было ужасно, даже для нас. Представляю, что пережила она! У нее сильный шок.
Девушка лежала на боку, прикрыв одной рукой лицо. Легкие каштановые волосы скрывали ее лоб. Я отвел в сторону прядь — и замер, пораженный, не в силах отнять руку от ее щеки.
— Это же Линнел! — выдохнула пораженная Каллина. — Линнел!
На холодном полу перед нами лежала та самая девушка, которую я встретил в космопорте в день прилета в Тендару.
Я прекрасно помнил нашу встречу, однако на какое-то мгновение мне показалось, что я схожу с ума. Перемещение в пространстве сказалось и на мне. Нервы были напряжены до предела.
— Что же мы наделали! — простонала Каллина. — Что мы наделали!
Я крепко прижал ее к себе. Конечно, конечно же, думал я. Линнел так близка нам обоим! Мы все время говорили о ней, думали о ней — и вот результат… И все-таки…
— Ты помнишь Второе правило Кериллиса? — Я пытался изложить свою мысль как можно проще. — Все сущее — за исключением матриц — где бы оно ни находилось, способно обладать по крайней мере одной своей точной копией. Этот стул, мой плащ, отвертка у тебя на столе, фонтан в Порт-Чикаго — все это может иметь во Вселенной еще одну абсолютно точную молекулярную копию. Ничто во Вселенной не является уникальным — кроме матриц. Однако трех абсолютно одинаковых копий тоже не существует.
— Значит, это двойник Линнел?
— Гораздо больше, чем просто двойник. Только раз в миллион лет или около того близнецы бывают полными копиями друг друга. Они не могут не быть различными, поскольку росли в разных условиях. Но плоть и кровь — абсолютно идентичны. Даже хромосомный набор тот же.
Я взял девушку за руку и показал Каллине запястье. Странная отметина — как от матрицы Комина — была точно в том же месте, где и у Линнел.
— Родимое пятно, — сказал я. — Но отметина точно такая же. Видишь?
Я выпрямился. Каллина не сводила с девушки глаз.
— Как ты думаешь, она сможет жить в наших условиях?
— А почему бы нет? Если она точная копия Линнел, то дышит кислородом и ее внутренние органы приспособлены к той же силе тяжести, что и наши.
— Ты можешь ее поднять? Надо ее перенести отсюда, а то подобная обстановка снова вызовет у нее шок, когда она очнется. — Каллина показала на матричное оборудование.
Я хмуро улыбнулся.
— Шок у нее все равно будет.
Я умудрился поднять ее одной рукой. Она была такая же хрупкая и легкая, как Линнел. Каллина раздвинула и придержала занавеси, давая мне пройти, и показала, куда уложить девушку. Я укрыл ее потеплее, а Каллина прошептала:
— Интересно, откуда она к нам попала?
— Она родилась в мире, где сила тяжести примерно такая же, как на Дарковере. Подобных планет немного. Виаллес, Волф, Терра… Впрочем, может существовать и еще какая-нибудь планета, о которой мы никогда не слыхали.
Я не рассказал Каллине об эпизоде в космопорте и не собирался этого делать.
— Давай оставим ее здесь, пусть поспит. Ей надо оправиться от шока. Да и нам бы не мешало отдохнуть.
Она стояла рядом, вложив свои руки в мои, и выглядела совершенно измученной. Но мне она сейчас казалась самой прекрасной женщиной на свете, особенно после перенесенных вместе испытаний. Я нагнулся и поцеловал ее.
— Каллина, — прошептал я. Это был почти вопрос, но она мягко высвободила руки. Я не настаивал. Она была права. Мы оба чудовищно устали требовать что-то друг от друга было бы полным безумием. Я отодвинулся от нее и вышел из комнаты, не оглядываясь. Шел сильный дождь, но до самого утра, пока изрядно промокшее красное солнце не поднялось над Тендарой, я беспрерывно ходил взад-вперед по двору. И далеко не все капли на моем лице были дождевые.
На заре ко мне вернулось самообладание, и я снова пошел в Башню Хранителей. Я опасался, что без Каллины мне не удастся найти дорогу в ледяную синюю комнату или что Ашара уже исчезла, перенеслась в недосягаемое убежище. Но она была там и выглядела намного моложе. Может, благодаря льдистому отсвету в ее покоях. Сейчас это была почти копия Каллины — странная, ледяная, но все-таки Каллина. Мой мозг уже отказывался мыслить логически, однако я все-таки сумел спросить то, что хотел.
— Ты ведь способна видеть… время. Скажи мне, этот ребенок, которого Дайан называет моим…
— Это действительно твой ребенок, — ответила Ашара.
— Да откуда же…
