– Думаю, нам лучше отправиться на чердак, мой розовый бутончик.
– Д-да, – запинаясь, пробормотала она, приоткрыла дверцу шкафа и выглянула наружу. Убедившись, что в комнате никого нет, она быстро выскользнула из укрытия.
Покрасневшая, не в силах поднять на Монти глаза, она почти выбежала в холл и дальше в уютный полумрак черной лестницы.
Он догнал ее, притворил за собой дверь, и парочка вновь оказалась в темноте.
– Думаю, сейчас не стоит зажигать свечу. – Он взял ее за руку, – Поэтому веди меня, мой цветочек.
Клара молча поднималась по ступенькам, все еще охваченная желанием.
Кровь бешено пульсировала в жилах Далтона, ценой невероятных усилий он держал себя в руках.
Она возбуждена и явно готова на все, размышлял Далтон.
И она не девственница.
Но этот факт не уничтожил преграды между ними, и он все еще был полон решимости отослать ее в безопасное место. Будь он действительно мистером Полуночным Вором, не раздумывая разделил бы чердачное ложе с прелестной Розой.
На чердак через открытое окно струился лунный свет. Серебристое мерцание покрыло сказочным флёром потрепанные пожитки, и сейчас чердак больше походил на дом волшебника. Было прохладно и сыро, но именно поэтому атмосфера казалась еще более нереальной.
– Ох! – Она оперлась о подоконник и подняла лицо к небу. – Как я люблю лунный свет!
– И он любит тебя, – прошептал Далтон за ее спиной. Она была так очаровательна – эта девушка из сказки, рожденная из цветка розы и на одно последнее мгновение подаренная ему луной.
Мечта, он понимал это. Но, потеряв Розу, он до конца жизни останется один на один с чувством долга.
– Я не вернусь, – сказал он. – Это становится слишком опасно.
Она повернулась к нему, в полутени ее лицо напоминало изящную маску. А ведь он еще так и не видел ее при дневном свете.
– Опасно для тебя?
Он улыбнулся и покачал головой:
– Нет, милый розовый бутончик. Для тебя.
Она долго смотрела на него, потом перевела взгляд на луну.
– Значит, я больше тебя не увижу?
– Нет.
Так будет лучше. Он устроит ее на более приличное место, и его жизнь станет чуточку радостнее от сознания, что хоть в какой-то степени она счастлива.
– Тогда на одну эту ночь, Монти…
– Да?
Она повернулась и посмотрела ему в глаза.
– На одну эту ночь ты станешь моим любовником?
У Клары было такое чувство, что если Монти тотчас не даст ответа, она сгорит как пылинка в пламени, бушевавшем внутри ее.
Возможно, ему необходимо напомнить о том удовольствии, которое они могли бы доставить друг другу. Она шагнула к нему, провела ладонью под его курткой, скользнула пальцами по грубому жилету и круговым движением огладила его грудь там, где билось сердце. Кончиками пальцев она чувствовала его стук.
– Позволь мне дать тебе то, что ты дал мне, Монти.
– Но… я не вернусь, Роза. Я не могу сделать это, а потом покинуть тебя.
Ее благородный грабитель. Она подошла вплотную и коснулась губами его щеки.
– Не оставляй меня нелюбимой, дорогой, – прошептала она. – Я никогда не встречала мужчину, которого хотела бы так, как тебя. И никогда не встречу. Неужели ты допустишь, чтобы, прожив жизнь, я так и не узнала, какое наслаждение могут подарить друг другу мужчина и женщина?
Он дрожал. Она чувствовала, как бешено бьется его сердце под ее ладонями. И все же он не прикоснулся к ней, не сделал ни единого движения навстречу.
Она ждала, отрешенно отсчитывая удары своего сердца.
Итак, все кончено. Клара отстранилась и прошептала, опустив глаза и признавая свое поражение:
– Простите меня. Я подумала…
Он привлек ее к своей груди и поцеловал. Это был грубый голодный поцелуй, и она ответила на него со всепоглощающей страстью.
На этот раз, чтобы ласкать ее, у Далтона были свободны обе руки. Он попытался вспомнить, почему ему не следует проводить ладонями по ее стройной спине до округлых ягодиц, но последние остатки здравого смысла испарились, как только он прикоснулся к ней.
