При виде Синрика Дида стала бледной как полотно и крепче сжала руку Эйлан.
– Разве ты ничего не знаешь? – лучезарно улыбаясь, спросила Эйлан.
– О чем ты говоришь, сестра? – нахмурился Синрик.
– Диду призвали служить Богине. Сама Лианнон объявила сегодня об этом!
Синрик хотел обнять Диду, потом медленно опустил руки.
– Великая Богиня сделала свой выбор?
– И ты так спокойно говоришь об этом? – вскричала Дида. К ней вернулась прежняя решительность. – Ты же понимаешь, что я не смогу стать твоей женой, если дам обет служить Богине.
– Я тоже дал клятву, и ты об этом знаешь, – мрачно отозвался Синрик. – Я места себе не находил, пытаясь решить, как поступить. Я люблю тебя, но я не вправе обременять себя женой и детьми. Я связан клятвой на много лет, а может быть, и навсегда. Наверное, боги все решили за нас.
Он прерывисто вздохнул и снова протянул к Диде руки. Девушка приникла к нему. Дида была высока ростом, но в могучих объятиях Синрика она казалась хрупкой и беспомощной.
– Послушай меня, родная, еще не все потеряно, – нежно произнес юноша, отводя Диду в сторону. – Тебе не обязательно давать пожизненный обет. Ты можешь пока посвятить служению Великой Богине три года. На северных островах есть школа воинов, я должен отправиться туда. Но ты не воительница. Даже если мы обручились бы с тобой принародно, тебе все равно нельзя было бы приехать туда. Может, оно и к лучшему, что ты это время будешь служить в Лесной обители. Там ты будешь в безопасности. А если случится война…
Дида всхлипнула и уткнулась лицом в плечо Синрика. Гай увидел, как крупные ладони британца сжали руки девушки.
– Три года каждый из нас обречен выполнять свой обет, – прошептал он, – но эта ночь принадлежит нам. Эйлан, побудь здесь с Гауэном, – добавил он приглушенным голосом, прижимаясь губами к волосам Диды.
Эйлан стояла в нерешительности.
– Матушка наказывала, чтобы мы с Дидой все время были вместе – сегодня ведь Белтейн…
Дида подняла голову; глаза ее сверкали яростью.
– Да будь же ты хоть немного милосердной! Рея не смеет перечить твоему отцу, и моему тоже. – Она судорожно сглотнула. – Если бы они знали, они ни за что не позволили бы нам побыть вместе даже сегодня!
Эйлан широко раскрыла глаза, несколько мгновений с серьезной задумчивостью смотрела на Диду, потом кивнула.
– Наверное, мне не следовало оставлять Эйлан наедине с чужим человеком? – прошептала Дида, идя за Синриком. – Он ведь жил среди римлян и, возможно, научился обращаться с женщинами так же, как и они.
– Он гость нашего дома. Будь он даже сыном самого прокуратора…
– Он никак не может им быть, – неожиданно рассмеялась Дида. – Отец говорит, у прокуратора есть только дочь.
– …если бы он был им, я уверен, он все равно не посмел бы проявить неуважение к дочери хозяина дома, приютившего его. И потом, Эйлан ведь еще совсем дитя, – сказал Синрик.
– Мы родились с ней в один год, – заметила Дида. – Это тебе она кажется маленькой, потому что она твоя сестра.
– Ну а как я должен был поступить? – раздраженно спросил Синрик. – Объясняться тебе в любви в их присутствии?
– А что еще ты хочешь мне сказать? По-моему, говорить почти уже не о чем… – и умолкла. Синрик обнял девушку и прервал ее речь долгим поцелуем.
Дида на мгновение приникла к юноше, лотом смущенно отстранилась.
– Все это ни к чему, – вымолвила она. – И если нас увидят…
Синрик невесело рассмеялся.
– Но ты ведь еще не дала обет, не так ли? И потом, я всегда могу сказать, что целовал Эйлан. – Он чуть приподнял Диду, подхватив под локти, так что она теперь стояла на носках, и, склонившись, еще раз поцеловал. Дида с минуту слабо сопротивлялась, потом полностью подчинилась воле Синрика. Крепко прижимаясь к ней всем телом, он снова и снова целовал ее.
– Даже не верится, что я мог так здраво рассуждать всего несколько мгновений назад! – хрипло произнес Синрик, когда наконец-то оторвался от губ Диды. – Как же я ошибался. Никуда я тебя не отпущу!
– Что ты имеешь в виду?
– Не позволю, чтобы ты жила в заточении с этими женщинами.
– А что мне остается? – Теперь пришлось проявить благоразумие Диде. – Синрик, ты ведь вырос в семье друида и не хуже меня знаешь наши законы. Лианнон выбрала меня. А та, на кого указал перст Великой Богини…
– Я понимаю, ты все говоришь верно, но… – Он резко притянул ее к себе, но, когда заговорил снова, голос его был полон нежности. – Сегодня праздник костров. Отдайся мне этой ночью, и твоя семья с радостью благословит нас.
Совсем еще юные губы Диды сложились в не по-детски горькую усмешку.
– И как ты потом объяснишь все это моему отцу? Да и своему тоже.
– Бендейджид мне не отец, – поправил Диду Синрик.
– Да, знаю, – сказала девушка. – Но от этого ничего не меняется. Как уж ты к нему относишься – дело твое, но ведь мой-то отец – Арданос, и он придушит меня, а тебя отхлестает пастушьей плетью. Нравится мне это или нет, но все уже решено. Отныне мне суждено жить в Священной роще и хранить обет целомудрия, а ты – сын друида, во всяком случае, ты воспитан друидом, да и мать твоя – жрица, – поспешно добавила она. – Синрик, ты же сам говорил, что по прошествии трех лет я могу попросить, чтобы с меня сняли обет. И тогда…
– И тогда, – заверил Диду Синрик, – я увезу тебя на край света, если не будет другого выхода.
– Но ведь ты же говорил, что не должен обременять себя женой и детьми, – возразила девушка.
– Это не имеет никакого значения. Я хочу, чтобы мы были вместе, – отозвался Синрик. Именно это и хотела услышать от него Дида. – Сядь сюда рядом со мной, – добавил юноша. – Мы будем сидеть и смотреть на костры. Кто знает, когда еще у нас будет такая возможность. Мы расстаемся на три года, а это, – заключил он уныло, – почти то же самое, что навсегда.
Архидруид всей Британии стоял у ворот Лесной обители и смотрел ввысь на смеркающееся небо. С вершины холма доносился неровный гул голосов. Издали людская речь звучала, как щебетание перелетных птиц, отдыхающих на берегу озера. И откуда-то из глубины этого отдаленного рокота слышался барабанный бой. Скоро зажгут костры.
Минуты текли одна за одной, но Арданосу не хотелось никуда идти. Утром он был в Деве, где встречался с римским префектом. Вечером ему придется выслушивать жалобы людей, изнывающих под римским игом. Он не в состоянии сделать так, чтобы все были довольны. В лучшем случае можно попытаться сохранить хрупкое равновесие до тех пор, пока… а до каких пор? пока не заживут старые раны?
– Госпожа готова принять вас, – услышал он за спиной чей-то мягкий голос. Арданос обернулся. У двери стояла одна из прислужниц Верховной Жрицы. Кажется, ее звали Миллин.
Покои Лианнон освещали висячие бронзовые лампы, и в их колеблющемся свете он разглядел Верховную Жрицу. Она сидела, тяжело откинувшись на спинку своего стула. Рядом с ней стояла Кейлин, ее верный страж. Молодая жрица с вызовом взглянула на Арданоса, потом отошла в сторону.
– Она приняла настой из священных трав, – бесстрастно сообщила Кейлин.
Арданос кивнул. Он знал, что эта девушка недолюбливает его, но, пока она открыто не выражала свое
