схватка с разбойниками. До меня только сейчас дошло, что капитан, наверное, узнал его и из-за этого отказался везти на Кипр. Он потребовал, чтобы Арион покинул корабль. Тогда я не поняла настоящей причины, и мы сошли с корабля. Арион отправил слуг со всеми вещами обратно к их владельцу и сказал, что будет искать другой выход из города. Тот друг, который был с ним, объяснил мне, что под этими словами Арион подразумевал самоубийство. Узнав, что он хочет лишить себя жизни, я вместе с другом Ариона начала убеждать его не совершать глупость, а вместо этого принять предложение моего отца и стать партнером. Но поверьте, господин, никто из нас не говорил ничего о том, чтобы как-то восставать против вас!

– Назови их имена! – нетерпеливо приказал Марк. – Ты сказала, их было двое! Назови эти два имени!

– Того человека, которому принадлежало имение и рабы, звали как-то Архи... – Девушка замялась. – Я его не видела и даже имя слышала только один-два раза: Арион старался его не упоминать. Но я услышала от рабов. Архи... Архиб...

– Архибий? – спросил Марк. – Да, – ответила Мелантэ, – точно.

Марк, довольно ухмыльнувшись, взглянул на императора.

– Да, это похоже на правду, – сказал Октавиан. – К тому же мы легко можем проверить, есть ли у него имение на Кипре. Очень хорошо, девочка. А как насчет второго друга, с которым ты встречалась?

– Родон, – тут же выпалила Мелантэ. – Этот человек сказал, что он философ и раньше был наставником Ариона.

Ани внезапно вспомнил, где он слышал это имя. Родоном звали учителя молодого царя, который, собственно, и предал его. Именно на его копье якобы напоролся царь и погиб. В голове египтянина вдруг мелькнуло воспоминание о том, как он в первый раз допрашивал Ариона: «А почему на тебе не было доспехов? – Я спал. Пришел Родон, и...» И еще потом, во время того жуткого путешествия по пустыне, когда он сам, страдая от голода, жажды и жары, решил поддеть мальчика: «Он что, был твоим любовником, этот Родон?»

Нет, Родон был тем самым человеком, который продырявил Ариону бок. Так что же он делал на корабле вместе с Арионом, словно он ему близкий друг? Как-то странно все это выглядит, если только не предположить, что они с самого начала договорились и смерть царя Птолемея Цезаря была лишь инсценировкой. Может, действительно был заговор? Тогда получается, что Родон с самого начала был его участником...

Нет, никакого заговора не было и в помине. Он видел рану и то смятение, которое охватило мальчика. Однако император может этого и не знать. Судя по тому, что на его лице появилось выражение тревоги и недоверия, так оно и есть.

Мелантэ в растерянности смотрела на императора, не говоря ни слова и смутно ощущая, что сказала нечто неожиданное, что поразило его.

– Родон, – отчетливо повторил Октавиан. – Ты уверена, что не ошиблась?

Низкорослый человек по имени Арей отлепился от стены и наконец-то напомнил о своем присутствии. Здесь, в этой комнате, «самый могущественный человек во всей Александрии» казался таким незначительным, что Ани даже забыл о нем.

– Цезарь, – обратился он к императору. Октавиан взглянул на него.

– Я и Родон... мы вместе учились... Я разговаривал с ним несколько раз с тех пор... Мне показалось, что он испытывает угрызения совести. Он говорил, что не хотел смерти царя и думал, что его возьмут в плен и привезут обратно в столицу. Он надеялся, что ему удастся убедить вас пощадить Цезариона. Я... я не думаю, что имел место какой-то тайный план. Мне кажется, Родон искренне верил, что царь погиб. Но когда он увидел его живого, то ухватился за возможность каким-то образом загладить свою вину.

Октавиан пристально смотрел на философа. Арей смиренно склонил перед ним голову, однако не сдавался. Ани понял, что на самом деле Арей – порядочный и милосердный человек, готовый помочь своим друзьям, и Мелантэ, скорее всего, просто недооценила его.

– Государь, я хорошо знаю Родона, – настойчиво продолжал Арей. – Он очень прямодушен. Я не могу себе представить, чтобы он притворялся, будто мучается стыдом и угрызениями совести, зная, что царь, которого все считают убитым, живет и здравствует. Он не такой хороший актер, Цезарь, чтобы убедительно сыграть какую бы то ни было роль вообще. И потом, господин, ваши собственные люди докладывали, что Птолемея Цезаря проткнул копьем его собственный учитель и от этой раны тот скончался. Допустим, что человек, которого смертельно ранил Родон, на самом деле был не Птолемей Цезарь, – спокойно говорил Арей, – тогда кого же этот купец нашел на дороге? С другой стороны, если купец и его дочь тоже участвуют в заговоре и никого на дороге не находили, то зачем бы они стали сейчас называть имя Родона? Если же они не участники заговора и, опять же, не находили никого на дороге, то откуда они знают молодого царя? – Арей, выдержав взгляд Октавиана, словно подвел итог своим рассуждениям: – Цезарь, данное обвинение может показаться веским на первый взгляд, но при ближайшем рассмотрении появляется слишком много противоречий, и тем слабее оно становится.

Обстановка, казалось, снова разрядилась. Император кивнул, соглашаясь с Ареем. Затем он повернулся к начальнику стражников, который за все это время не вымолвил ни слова, и приказал ему:

– Скажи тем, кто стоит в коридоре, чтобы они ввели сюда молодого человека. Только чтобы сначала сняли с его ног оковы. Пусть идет нормально, не волоча ноги.

Тот поклонился и вышел.

Повисла тишина. Мелантэ стояла молча, но при этом вся дрожала, до боли сцепив пальцы рук. Она с такой надеждой поглядывала на дверь, что Ани почувствовал легкий укол ревности. Ему вспомнилось то время, когда он повстречал ее мать. Ему тогда было ненамного больше, чем сейчас Мелантэ. О Изида! Какая жестокая участь! Он и не думал, что в сердце его дочери разгорится такой огонь страсти к человеку, который всю свою жизнь принадлежал другому миру и скоро вообще отойдет в мир теней.

Не исключено, однако, что их всех ожидает такая же участь, напомнил он сам себе.

Дверь отворилась, и в комнату вошла небольшая процессия: начальник шагал впереди, за ним – первый стражник, затем – Арион, и, наконец, шествие замыкал еще один стражник. На запястьях Ариона звенели оковы, на нем не было хламиды, а дорогой, расшитый золотом черный хитон стал грязным и помятым. Его покрасневшие глаза казались воспаленными. Несмотря на это, юноша держался, как подобает царю. На самом деле, и Ани сейчас это очень хорошо понял, Арион всегда выглядел величественно: ехал ли он на верблюде, плыл ли на лодке, находился ли в компании или наедине с собой. Даже когда он лежал полуголый

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату