мальчиком.
Джонни ожидал слов одобрения, но не дождался. Хэнк Рейни вел себя так, словно мальчик выполнил самую что ни на есть обычную повседневную работу и потому не заслуживает ни похвалы, ни осуждения.
Он стоял рядом и давал указания, пока мальчик отрезал куски мяса и заворачивал их в шкуру. А когда эта работа была окончена, позвал:
— Пошли поищем какой-нибудь подходящий кустарник. Разожжем костер и поедим настоящего жареного мяса. Пойдем!
С упавшим сердцем Джонни вскочил в седло.
— Если бы ты охотился на бизонов лет эдак десять, то не мог бы справиться лучше, сынок! — заметил Рейни.
И все. Но этого было достаточно. Таким образом охотник дал понять, что на этом обучение Джонни закончено и он больше не ребенок, а настоящий обитатель прерий!
Глава 23
ШАЙЕНЫ
В глазах мальчика прерия изменилась. Вместо зеленой пустыни превратилась в игровую площадку, полную приключений. Хотя его товарищ говорил мало, поведение его стало менее строгим. Казалось, он считал себя кем-то вроде школьного учителя, которому просто необходимо быть суровым, чтобы дети лучше учили уроки. Дабы отпраздновать приобщение Джона Таннера к жизни в диких прериях и его первого убитого бизона, Хэнк предложил разбить лагерь в зарослях кустарника. После продолжительного путешествия все лошади, кроме неутомимого черного жеребца, нуждались в отдыхе. Поблизости бежал мелкий извилистый ручеек, откуда можно было брать воду. С точки зрения Хэнка Рейни, место было во всех отношениях идеальным.
Итак, они встали лагерем и каждый день отправлялись охотиться. Им все время сопутствовала удача. Продолжительному воздержанию в еде наступил конец. В первое утро, не успев отъехать от лагеря мили на две, они заметили антилоп.
Эти животные передвигались с такой скоростью, что ни одна лошадь не была в состоянии их догнать. Но два охотника предприняли продолжительную вылазку по ветру и к полудню подошли к стаду. Затем, оставив коней, продолжили путь преимущественно на четвереньках, укрываясь в низинах и лощинах, пока не подобрались достаточно близко к стаду, чтобы можно было открыть огонь.
Джонни никогда не забудет того момента, когда, раздвинув густые стебли травы, он увидел прямо перед собой на расстоянии не более тридцати футов прекрасного маленького самца с настороженно поднятой головой, большими блестящими глазами, готового в любой момент отпрыгнуть в сторону и броситься прочь на полной скорости.
У него задрожали руки. Когда Джон поднимал ружье, оно ходило у него в руках. Потом, посмотрев вдоль дула, он заметил все стадо. Антилопы разбрелись и стояли по колено в сочной зеленой траве. В тот же момент на солнце мелькнуло, словно металлический лист, белое пятно под хвостом стоящего поблизости самца, и тут же все стадо пришло в движение.
Они бежали, словно выпущенные из клетки кролики. У мальчика от неожиданности перехватило дыхание, когда самец, стоящий почти рядом с ним, сделал резкий прыжок. Однако Джонни снова взял его на мушку, почувствовав охватывающий его азарт, точно такой же, какой испытывал в тот день, когда убил своего первого бизона. Он проследил траекторию летящей молнии и выстрелил.
Антилопа упала, перевернулась, потом исчезла в высокой траве. Мальчик принялся перезаряжать ружье, но не успел завершить начатое, как услышал слева выстрел, произведенный Рейни, и все антилопы моментально исчезли из виду, рассеялись, словно облачко пыли от мощного порыва ветра.
Тогда мальчик встал во весь рост, увидел, как одновременно с ним встает Хэнк, и услышал, что охотник тихонько выругался сквозь зубы.
Джонни понял, что его друг промахнулся.
— Хэнк! — позвал он нервно. — Я слишком поторопился? В этом дело?
Рейни одарил его таким грозным взглядом, что Джон Таннер чуть было не выпрыгнул из сапог.
— Это не ты поспешил, а я опоздал, чтоб мне пусто было! — буркнул он. — Ты выстрелил, когда антилопы уже бросились убегать. — И зашагал к застреленной мальчиком антилопе, приказав Джону жестом возвращаться к оставленным лошадям.
Когда же мальчик вернулся, у охотника уже сменилось настроение. Он оторвался от свежевания маленькой антилопы и улыбнулся так широко, что его усы ощетинились.
— Сынок, я тут поразмышлял над собственным поведением. Я думал, мне достаточно лет, чтобы считаться мужчиной. Оказывается, нет. Я позавидовал ребенку, которого сам научил стрелять! — И Рейни разразился искренним смехом.
У Джонни с души свалился камень, а когда он посмотрел на изящное тело антилопы, сердце его учащенно забилось от гордости.
После этого случая они с утра до вечера охотились. И добывали столько мяса, что разрезали его на узкие полоски и сушили на маленьком огне или на солнце. При этом брали мясо только с определенных мест убитых ими животных.
На второй день охоты в полдень они снова наткнулись на стадо антилоп и на этот раз убили сразу трех, потому что Рейни уложил первую точным выстрелом из пистолета, вторую — с более дальнего расстояния — из ружья, в то время как Джонни отправил унцию свинца в голову третьей.
Они уже заканчивали снимать шкуры и срезать мясо, когда что-то заставило Рейни распрямиться и вскочить на ноги.
Добыча осталась лежать на траве. Даже не смыв с рук кровь, Хэнк вскочил в седло и жестом велел Джонни сделать то же самое. Как только мальчик сел на мустанга, он понял причину такого переполоха — к ним приближался одинокий всадник. Правда, он был еще так далеко, что, прищурившись, могло показаться, будто едут два человека, близко прижавшись плечом к плечу.
Когда всадник чуть приблизился, но не настолько, чтобы его можно было как следует разглядеть, Рейни объявил, что это индеец. Немного погодя, сощурившись, прикрывая рукой глаза от солнца, воскликнул:
— Думаю, мне повезло! Это — пауни!
— Я всегда считал, что вы не дружите с пауни, — заметил мальчик.
— Не дружу? Да я ненавижу их печенки! — огрызнулся Рейни, хватаясь за повод. — Не успеет сесть солнце, как в прерии будет на одного вороватого пауни меньше, — добавил он сквозь зубы.
Мальчик посмотрел на друга с нескрываемым интересом.
— Разве вы не всегда убегаете от индейцев, Хэнк?
— Какая разница! — бросил тот. — Ты останешься здесь. Собери мясо.
— Остаться здесь? Ну уж нет! Я еду с вами. И помогу, если смогу…
Его прервал нетерпеливый раздраженный рев.
— Когда выпадает такой шанс, неужели меня остановят возражения такого недоделанного глупца, как ты, малыш? — заявил Рейни, окончательно теряя всякую вежливость. — Положим, он выберет тебя своей первой целью и не промахнется! Что я тогда буду чувствовать? Нет, оставайся-ка лучше здесь!
На губах мальчика появилась какая-то странная улыбка.
— А что, если он попадет в вас, Хэнк? Тогда что станет со мной?
— Развернешь мустанга и бросишься удирать со всей мочи.
— Но разве мне удастся уйти, если он будет гнаться за мной на Сыне Полуночи?
Охотник бросил на мальчика сердитый взгляд:
— Тебе не о чем беспокоиться. Еще не родился тот пауни, который сможет убить меня!
— Не сомневаюсь, — парировал Джонни. — Просто подумал, что будет лучше, если я окажусь где- нибудь поблизости.
Хэнк Рейни больше не сердился.
— Ладно, сынок. Если уж ты это вбил себе в голову, тебя не отговоришь. Только вот что я тебе скажу: мясо пауни гораздо тверже, чем у антилопы, да и подстрелить пауни гораздо труднее!
Он повернулся, чтобы еще раз внимательно посмотреть на приближающегося всадника. Тот был уже довольно близко, настолько, что они могли рассмотреть его головной убор из перьев. И тут Рейни
