питалось все племя. Мясом его кормили до отвала. Ребенок получал лишь здоровую пищу.
Однако она не шла ему впрок. В ручках и ножках не появлялось больше силы. Раздувался только живот. И вот теперь мать пришла к великому человеку, который знает, как победить заклятие. Пусть он скажет ей, что делать. Она выполнит все, что он посоветует. И ее муж тоже готов на все. Он готов пожертвовать гордостью семьи — двумя скальпами и лучшими тремя лошадьми. Да он отдаст и весь свой табун, если только это принесет здоровье сыну, его единственному ребенку!
Когда отчаянная речь матери закончилась, младенец заорал громче прежнего.
— Но я-то что могу с этим поделать? — спросил юноша у старшего друга.
Рейни подавил улыбку:
— Откуда мне знать? Я никогда в жизни не был ни шаманом, ни лекарем, ничего не смыслю в этих делах. Но если ты пророк и лекарь, то среди шайенов станешь большим человеком, сынок.
— Скажи ей, что я не в силах помочь. Не разбираюсь в этом, — попросил Джонни.
— Скажи сам, — ответил Хэнк. — Я не могу говорить за тебя, иначе приобрету в племени плохую славу. Попробуй откажись и посмотришь, как она воспримет твой отказ!
Набравшись сил, Джонни выдавил из себя хмурую ухмылку. Оставалось произнести твердое «нет». Но тут он бросил взгляд на отвратительное лицо скво и увидел в нем отчаянную мольбу. Затем внимательно посмотрел на тельце плачущего младенца, который, казалось, пронзительным криком тоже взывал о помощи. Сердце мальчика сжалось.
Что с ребенком? Ведь он вскормлен на хорошем, жирном бизоньем мясе, которое мог получать в любое время дня и ночи! Может, причина в постоянном излишестве?
Джонни вспомнил, как его терзал голод в вагоне товарного поезда. После того воздержания пища приобрела для него совершенно иной смысл. Видеть стол, заставленный едой, было все равно что слышать Божье благословение.
Скво с силой прижала малыша к груди.
— О, отец мой! — закричала она. — Я вижу, в твоих глазах появляется проблеск мудрости!
Младенец завопил громче прежнего. Мать не обращала на него никакого внимания. С надеждой, вызывающей жалость, она вглядывалась в лицо белокожего мальчика.
Джонни Таннер закрыл глаза. Но не услышал голоса подсознания, подсказывающего, как поступить. Но молчать дальше было нельзя. Любое предложение будет лучше бездействия. Только как высказать свою мысль, чтобы скво поняла его правильно?
Мальчик принял важный вид. Затем показал на вздувшийся животик орущего младенца.
И в то же мгновение малыш умолк, уставившись на Джонни покрасневшими от слез глазенками. Веки его распухли от постоянного плача. Нижняя челюсть бессильно отвисла.
— Я слушаю тебя, мой повелитель, — прошептала скво. — И малыш тебя слушает, и злой дух, вселившийся в него, слушает тоже. Вот удивительно!
— Злой дух, — сказал Джонни Таннер, — находится в животе вашего сына. Всю еду, что вы даете ребенку, съедает злой дух. Прекратите давать пищу желудку, и злой дух умрет. Целых два дня никакой еды, только чистая вода. К концу второго дня… — Он замолчал. Затем, покраснев от собственного двуличия, добавил: — К концу второго дня очистите малыша и вигвам дымом сладкой травы. С дымящейся травой в руке обойдите трижды вокруг своего жилища. Когда вы войдете внутрь, дух убежит. — И проехал мимо скво.
Обманутая надеждой, женщина от радости не могла вымолвить ни слова, лишь проводила всадников обожающим взглядом. К ней подошли другие шайенки с детьми. Когда Джонни и Рейни отъехали, одна из них обратила внимание остальных:
— Смотрите, злой дух узнал великого шамана. Как только Стремительный Орел заговорил, его чары начали действовать. Слышите? Ребенок больше не плачет!
И действительно, ребенок молчал. Возможно, его поразил или испугал непривычный вид белой кожи Джонни Таннера.
А у него самого мурашки бежали по позвоночнику.
— Я ничем не могу ему помочь, — печально и доверительно поделился он с Рейни. — Просто необходимо было что-то сказать. Надеюсь… надеюсь, малыш не умрет. Как ты считаешь, Хэнк? Может, мне вернуться и признаться ей…
— Не делай этого, — посоветовал Рейни. — Может, твой совет ему поможет. Откуда нам знать? Голодание время от времени приносит пользу любому желудку. Просто дает пищеварению хорошую встряску. Возможно, индейскому малышу тоже не повредит. Не думаю, что ты мог бы придумать что-нибудь лучшее…
Они подъехали к вигваму Сломанного Ножа. Но быстрокрылые слухи их уже обогнали. У входа в жилище собралась толпа, над которой возвышалась фигура какого-то незнакомца — высокого, сухопарого пожилого мужчины с манерами римского сенатора и истощенным телом святого. Руки его были скрещены на груди. На лице застыло грозное и мрачное выражение.
— Это великий шаман Сгибающий Деревья, — шепнул Рейни мальчику. — Я тебе уже говорил. Ни один шаман не радуется твоему присутствию в племени, сынок! Этот снизошел до того, чтобы прийти сюда и наложить на тебя проклятие!
Однако у Сгибающего Деревья не оказалось возможности даже к ним подойти, поскольку все остальные поджидающие пришли в волнение и бросились к подъехавшим всадникам. Когда те спешились, полдюжины мальчишек и подростков со всех ног кинулись оказывать почести благодетелю племени. На великана Рейни они не обращали никакого внимания.
Мальчишки соревновались между собой за право расседлать гнедого и отнести оружие в вигвам Сломанного Ножа, повесить его на шест рядом с постелью, предназначенной для юноши. Потом они отвели коня Джонни на пастбище и надели на него путы. А один восторженный молодой индеец, по возрасту не старше Таннера, стал умолять его разрешить ему пасти гнедого, обещая не сводить с него глаз ни днем, ни ночью. При этом он потрясал полусломанным старым томагавком, которым, вероятно, намеревался сражаться за эту честь!
Джонни поспешил скрыться в вигваме от взбудораженных и назойливых почитателей. Но и там ему не стало легче.
Утром, когда мальчик вышел из вигвама, Зорянка ласково ему улыбнулась. Но сейчас, оторвавшись от шитья бисером, она встала, торжественно склонила голову и опустила глаза вниз. В этот момент ее мать поправляла шкуры, которые складывали на ложе молодого гостя. Она тоже не осмелилась улыбнуться. Лишь попятилась назад, бросая на мальчика испуганные взгляды.
Джонни Таннер был этим удручен, но Рейни спокойно ему посоветовал:
— Скажи им что-нибудь. Иначе они будут стоять словно деревянные изваяния, даже не осмелятся сесть. Успокой их!
Мгновение Джонни Таннер искал подходящие слова, но напрасно. Тогда он бросился на постеленные шкуры, воскликнул на хорошем языке шайенов:
— Ха! Тут мягче, чем в седле! Мудр тот вождь, который сказал, что жилище друга — всегда счастливый дом!
Комплимент сотворил очередное чудо. Женщины подняли посветлевшие лица и обменялись счастливыми взглядами. Лед был сломан. Хозяйки тут же захлопотали вокруг гостя.
Может быть, он проголодался и хочет поесть? Конечно, поел бы чего-нибудь. Может, оленины, поджаренной на костре? Джонни охотно согласился с предложенным меню. А потом немного тушеного бизоньего мяса, чтобы унять аппетит? И это блюдо пришлось ему по душе. Мальчик вел себя с некоторым превосходством, но и чувствовал за это раскаяние. Криво улыбнувшись, он виновато посмотрел на Рейни, но тот лишь фыркнул:
— Сынок, ты делаешь мое пребывание здесь очень приятным. Любой растолстеет, питаясь объедками с твоего стола!
Обе женщины застенчиво и с благоговением, словно перед ними были не люди, а какие-то высшие существа, принялись подавать им еду.
— Это как новая одежда, — заметил Рейни. — Сперва она немного колется, но потом привыкаешь.
Мальчик не мог с ним не согласиться. Все остальное в его жизни померкло по сравнению с медленно
