Ущелья казались темными из-за деревьев и кустарника, голые камни сверкали на утреннем солнце.
Землю покрывала густая трава, вид ее радовал глаз, как вода прохладного озера жаждущего путника. А посреди зелени вздымались огромные деревья — настоящие монстры из первобытного леса. Из-за их стволов поднималась струйка дыма. И хотя само жилище почти полностью было скрыто от любопытных глаз, Рейнджер предположил, что именно здесь и живут Кроссоны.
Только люди, любящие одиночество, могли поселиться в таком месте! В радиусе десяти миль от жилища не удалось бы найти и пяти акров земли, пригодной для земледелия или выпаса скота. Но на самом ранчо ее было несколько сот акров. Пасущиеся там рыжие, желто-коричневые и белые коровы доставили глазам Левши несколько приятных мгновений.
Но это еще было и безопасное место. Ни один вор никогда не преодолеет ужасный путь по горам и зарослям ради того, чтобы украсть на этом острове процветания несколько коров и вести их потом вниз по узким, страшным каньонам. К тому же попасть на само ранчо было не так-то просто — для этого предстояло преодолеть еще один лабиринт ущелий. Дорогу в них мог знать только тот, кто вырос в этих местах или долго здесь жил. Ее не найдешь по карте, не вычитаешь о ней в книгах.
Интересно, а что Кроссоны делают со своим скотом? Неужели каждые два-три года спускают небольшими партиями вниз к ближайшей железной дороге? Но ведь она так далеко отсюда! Или, может, разделывают туши на месте, вытапливают жир, а шкуры и рога приберегают для продажи?
Заинтригованный, Рейнджер не нашел ответа на свой вопрос, поэтому склонился ко второй версии.
Теперь, когда ранчо лежало перед ним, он подумал, что уже выполнил основную часть своей работы. Из разговоров удалось узнать, что в округе Кроссонов считают людьми странными. Да и характер их странностей стал ему известен еще в Такервилле. Оставалось совсем немногое — лишь чуть-чуть разгрести эту грязь!
Правда, предстояло еще как-то познакомиться с владельцами ранчо. Днем и ночью ломая голову, Левша так и не придумал, как это лучше осуществить. Поэтому прежде всего решил заняться расстановкой капканов.
Для этой цели он выбрал окружную тропу, растянувшуюся по холмам на восемь миль. Работа заняла у него почти два дня и изматывала настолько, что каждую ночь, засыпая, он не чуял под собой ног от усталости, а просыпался на заре почти без сил. Здешний теплый климат представлялся ему слишком жарким. Рейнджер покрывался испариной при малейшем усилии, пот катился с него градом, когда он карабкался по склонам под безжалостными лучами послеполуденного солнца. Проснувшись утром на третий день, Левша обнаружил тщетность своих трапперских усилий. А ослик, которого он стреножил и отпустил пастись, лежал на боку с перерезанной глоткой. Вокруг было полно волчьих следов.
Чистая злоба умертвила это безобидное маленькое животное — к его трупу хищники не притронулись. В глазах ослика, ярких, как при жизни, отражался свет утренней зари. И только красная полоса на горле сказала Левше, что ослик уже никогда не встанет и не шевельнет длинными ушами.
Надо было убрать останки подальше от лагеря, Рейнджер перекатил труп к краю ближайшего ущелья и видел, как ослик упал далеко внизу, ударившись о кустарник, откуда вылетело огромное облако пыли, словно кто-то взорвал там порцию пороха.
На стоянку Левша вернулся угрюмый, с крепко сжатыми челюстями. Если в этих краях не нашлось другого человека, способного показать хищникам, как им следует себя вести, а именно — бояться и уважать взрослого мужчину, не трогать его жилища и животных, то он, Билл Рейнджер, готов преподать им урок хоть сейчас!
Приняв такое решение, Левша направился к маленькому навесу скалы и принялся устраивать там среди камней убежище. И вдруг над кучей валунов появилась серая голова, и великолепный волк с ненавистью оскалил на него огромные клыки.
Показалось Рейнджеру или он на самом деле увидел на широком белом нагруднике зверя алые пятна крови?
Как бы то ни было, он в мгновение ока выхватил револьвер и выстрелил. Зверь, казалось, вздрогнул, когда Левша нажал на спусковой крючок. Но он знал, что волк дернулся скорее после выстрела, чем до него, а поэтому, когда хищник упал среди валунов, исчезнув из виду, уверился окончательно, что не промахнулся.
Рейнджер поспешил к тому месту возле обрыва, чтобы закончить дело, если одной пули оказалось недостаточно, и сказал себе, что конечно же поступил абсолютно правильно, причем не ради себя самого, а во имя справедливости.
Но, подобравшись к нагромождению валунов и осторожно пройдя между ними, он обнаружил, что волк исчез.
Несколько больших пятен крови заставили Левшу поспешно покинуть валуны, а глянув на равнину у ранчо Кроссонов, он снова увидел свою добычу.
Волк явно был ранен. Он вздрагивал и оставлял за собой кровавые следы, однако ухитрялся бежать так, как вряд ли когда-либо бегал другой зверь — то горбился, как испуганный кролик, то складывался вдвое, затем опять вытягивался во всю длину, в серую ленту. Хищник то появлялся, то исчезал среди камней и вскоре добрался до открытой, поросшей травой равнины.
Рейнджер изумился.
Конечно, он знал, что раненый зверь убегает, но скорее в поисках укрытия, а не своего логова. А этот мчался по открытому пространству, да еще по направлению к человеческому жилью!
Возможно, Левша столкнулся с молодым волком. Однако по размерам он выглядел совсем взрослым, а стало быть, полностью владел всеми необходимыми навыками.
Может, ранившая пуля задела мозг? Нет, и это не так. Хищника не шатало, он бежал совершенно прямо.
Тогда куда он бежал?
Рейнджер вытащил полевой бинокль с очень сильными стеклами — лучше этого прибора вряд ли бы удалось найти. Но едва навел его на волка, тот исчез в сверкающей зеленой массе.
Выругавшись, Билл опустил бинокль. Волк и в самом деле вошел в заросли деревьев вокруг дома Кроссонов! Что ж, через мгновение он должен появиться с другой стороны. А может, Левша ранил самку, возвращавшуюся к своим малышам? Правда, он еще никогда не видел самок такого роста и с таким роскошным загривком. Однако это объяснение ему показалось наиболее подходящим, и он повторил его себе, прочесывая глазами участок колышущейся травы за деревьями.
Волк больше не появился!
Не появился, хотя Рейнджер наводил бинокль с величайшей осторожностью и изучал каждый дюйм неровностей ландшафта. Однако никаких признаков огромного зверя не было. Не важно, самец или самка, хищник исчез в лесу около ранчо Кроссонов, будто вошел в свой собственный дом.
Левша много знал о хитрости и дерзости этих диких разбойников, но даже не предполагал, что один из них может устроить себе логово среди деревьев по соседству с человеческим жильем.
Наконец, прождав напрасно четверть часа, опустил бинокль и отступил, качая головой, как еще с давних времен качали головами многие другие трапперы, поражаясь разумности волков.
Потом он пошел осматривать капканы.
На этот раз была хорошая добыча, даже очень хорошая.
В первом капкане оказались две рыжие лисицы, в двух следующих по два койота — добыча в каждом капкане, да еще парами! В следующий попала рысь, но затем три подряд были пустыми. После этого Левша обнаружил дурацкого кролика, чью голову оторвал либо охотящийся на мышей ястреб, либо орел, а тушку уберег капкан. Завершая круг и приближаясь к стоянке со шкурами на плечах, Рейнджер нашел еще одного койота, причем огромного, он никогда раньше не видел таких. Зверь, должно быть, весил не меньше шестидесяти фунтов и выглядел весьма откормленным. Его кости покрывало немалое количество мяса.
К своему навесу Билл вернулся очень довольный собой. Он много лет был охотником, поэтому добыча в капканах имела для него особое значение, совершенно не связанное с теми делами, которые привели его в эти холмы.
Рейнджер сделал основы для нескольких рамок, натянул на них очищенные шкуры, после чего выставил их для просушки. Месяц такой удачной добычи, или даже более удачной, поскольку он еще лучше изучит здесь звериные тропы, — и ему удастся нагрузить своими трофеями целый вагон!
