Незнакомец шел с большой опаской, то и дело оглядывался, подолгу стоял, прислушиваясь. А вскоре, зашуршав ветками, скрылся в густой заросли кустов. В залитом лунным светом саду вновь воцарилась тишина. Но почти следом в дальнем конце газона появились двое вооруженных людей. С винтовками на сгибе руки они медленно брели по траве — по всему видно, что караульные. Наконец скрылись из виду и они. Глостер моментально перебежал к кустам, сквозь которые скрылся незнакомец. Его одолевало любопытство — было очевидно, что тот человек двигался с опаской и боялся стражи, как и он сам.
Осторожно пробираясь сквозь сплетение кустов, Том вышел на край небольшой заросшей травой поляны, посередине которой находилась беседка, открытая со всех сторон. Это была только крыша на четырех деревянных опорах да поднимающиеся кверху и спадающие затем вниз вьющиеся стебли. Он чуть не вышел из-под деревьев, когда услышал поблизости голоса и увидел в беседке разговаривающих мужчину и женщину. Выйдя из тени, они медленно пошли по поляне.
— Я пытался дважды, — говорил мужчина, — и оба раза чуть не наткнулся на каких-то вооруженных людей. Что здесь происходит, Алисия?
— Сказать тебе, Джерри?
— Скажи, если можешь.
— Ты, конечно, подумаешь, что все это сказки. До того неправдоподобно.
— Охраняют, будто крепость!
— Похоже, из-за Дэвида.
— Ты имеешь в виду того нахального щенка?
— Пожалуй, ты никогда не любил бедного Дэвида.
— Не вижу причины его жалеть. Это такой пройдоха! Он всегда был мне не по нутру.
— С ним, конечно, нелегко. Слишком рано повзрослел. Жизнь заставила. Бедный Дэвид!
— А что с ним? Я слышал, его убрали с глаз.
— Правильно. Убрали с глаз долой. Не знаю точно, как было дело. Тебе же известно, что Беатрис не очень посвящает меня в свои дела. Слышала только, что Дэвид не доехал до ранчо в Америке, куда его отослали. Кажется, пришла телеграмма. Точно не могу сказать, но кое-какие слухи до меня дошли. В доме много народу, и каждый что-то говорит.
— И что же?
— Чудеса.
— Про Дэвида? Про него готов поверить чему угодно.
— Хорошо, тогда попробуй поверить следующему. Когда они с охранявшим его беднягой ехали по американскому Западу, на них напала шайка нанятых Беатрис головорезов…
— Как ты можешь говорить такое о своей кузине?
— Это не я. Рассказываю тебе то, о чем болтают другие.
— Оба попали в их руки и погибли?
— В том-то и дело, что погиб один гаучо, а Дэвиду удалось уйти. Бандиты гнались за ним по пятам, но из лесу выехал какой-то герой и повернул их вспять.
— Что ж, вполне возможно, парню просто повезло.
— Но слушай дальше. Этот герой проявил к Дэвиду огромный интерес и решил помочь ему вернуться домой.
— Ты серьезно?
— Рассказываю тебе, что знаю. Разумеется, не утверждаю, что этому можно верить. Говорят, когда Беатрис узнала, что ее план убийства не удался, она послала вдогонку самого страшного, самого изощренного, самого безжалостного, самого чудовищного изверга, какого встретишь только в детективных историях, — Христофоро Негро.
— По-моему, на самом деле его зовут Блэк.
— Возможно. Здесь его все знают как Негро.
— И этого дьявола во плоти напустили на мальчишку?! Тогда Дэвиду конец!
— Погоди, Джерри! Ты еще не слышал самого главного. Этот странный молодой храбрец из лесов американского Запада — кажется, его зовут Томас Глостер — переиграл коварного Негро и его подручных… Да, вопреки всему доставил Дэвида в Сан-Франциско, а потом на корабле аж до самого Вальпараисо! И представь себе, Негро всю дорогу находился на том же корабле!
Джерри раскрыл рот от изумления.
— А потом, — продолжала девушка, — рассказывают, будто этот Негро попытался остановить их в горах, подкупил проводника, но опять сорвалось! Правда, после этого им не повезло — попали в город, принадлежащий Негро, где он царь и Бог.
— Ничего себе! И что было потом?
— Представь, Джерри, снова удрали! Больше того! Им помог известный убийца, конокрад и гуляка генерал Карлос Дукос. И они направились домой!
— Ты рассказываешь так, будто в самом деле веришь этим сказкам!
— Ну, я вижу, что Беатрис много дней не находит себе места. Бледнеет, худеет. Все понимают, что она очень обеспокоена… все, за исключением, естественно, папаши Дэвида.
— Ну он-то никогда ничего не замечает!
— Только когда захочет Беатрис. Правда, Джерри, она действительно очень напугана.
— Что будет, если Дэвид вернется?
— У него будет чего рассказать о попытках его убить! Может, папаша наконец протрет глаза и проснется? Вот этого-то, должно быть, и боится Беатрис.
— Ведь тогда рухнут все ее надежды в отношении собственного сынка?
— Разумеется.
— Неужели она такое чудовище? И ты все еще ее любишь?
Парочка, приближаясь к Глостеру, медленно брела по поляне. Девушка, замолчав, подняла голову, и Том увидел в свете луны прелестное чуть взволнованное личико.
— Люблю. Она постоянно ко мне добра. А потом, как бы я жила, если бы не Беатрис?
— Вот об этом я и хочу поговорить с тобой сегодня, — сменил тему Джерри. — Я хочу знать, не желала бы ты поменять адрес… хотя бы на время.
Алисия внимательно посмотрела на спутника:
— Я так и думала, что ты сегодня заговоришь об этом! Ты все еще хочешь на мне жениться, милый, добрый, терпеливый, великодушный Джерри?
— Да, все еще хочу жениться на тебе, моя прекрасная, ужасная, жестокая Алисия!
— Почему ужасная?
— Потому что тебе наплевать на мужчин. Потому что мужчины ничем не могут тебе угодить.
— Да есть тысяча вещей…
— Назови хотя бы одну.
— Найди Дэвида и приведи его домой!
— Ты серьезно?
— Нет, шучу. Не хочу, чтобы они в тебя стреляли, Джерри, потому что стреляют они слишком метко.
— Почему ты так беспокоишься о Дэвиде?
— Потому что он всего лишь ребенок, потому что с ним так жестоко и ннесправедливо обошлись, потом что этот странный парень с Запада так много сделал, чтобы он добрался до дому.
— Сейчас же отправляюсь его искать и сделаю все, что от меня зависит. Правда, если я попробую привести его домой, мистер Пэрри опять прикажет вышвырнуть меня за дверь.
— Не исключаю. Но это уже другой вопрос.
— Ну, я пошел. Знаешь, Алисия, видно, совершенно бесполезно всерьез просить тебя подумать о моем предложении…
— Ох, не знаю! Может, потерпишь немножко? Я еще очень молода. Может быть, в любой момент повзрослею и брошу мои мечты о захватывающей, необыкновенной, громадной, всепоглощающей любви…
— Надеюсь, твои представления изменятся. И тогда?..
