— Пропал Роджер! Пропал мой Роджер!
Великан, угрожающе подняв подбородок, напряженно выпрямился:
— Роджер?
— Это страшное чудовище, Глостер! Глостер схватил моего мальчика! Ты слышишь, Дэвид? Он похитил моего мальчика… моего дорогого Роджера… скрылся с ним! О Боже, что делать? Что ты будешь делать?
— Пропал Роджер? — переспросил муж. И добавил: — Подожди, сначала закончу перевязку.
— Закончишь?! — Подбежав, Беатрис схватила его за руку. — Я не шучу, Дэвид! Как ты можешь? Ты думаешь, я шучу? Говорю тебе, собственными глазами видела, как он хладнокровно застрелил человека и утащил наше дорогое дитя. Я послала за тобой полдюжины людей. Где ты пропадал? Что теперь делать?
— Пропал Роджер… Дело рук Глостера… Похоже, этому молодцу удается все, за что он берется. Что касается меня, дорогая, я намерен сначала покончить с этим делом, прежде чем взяться за другое. А ты гони оставшихся людей из дому, пускай ищут в парке. Пусть прочешут сад! А чтобы этот Глостер не удрал, вышли конный патруль в пампасы.
Она на мгновение онемела, побагровев от ярости. Такой ее Пэрри еще никогда не видел.
— Значит, так, — произнесла наконец. — Ты остаешься здесь ухаживать за этим парнем… тогда как мое дитя волокут на смерть!
Пэрри наклонился осмотреть рану и, не поднимая головы, ответил:
— Если его уволок Глостер, то не убьет. Не станешь же куда-то тащить человека, если намерен его убить, не так ли, Беатрис?
Беатрис набросилась на Алисию.
— Это все ты… ты! — задыхаясь, кричала она. — Ты его обрабатываешь! Теперь вижу, всюду дело твоих рук, неблагодарная тварь!
Алисия, будто увидев кузину впервые, бросила на нее любопытный взгляд и снова сосредоточенно наклонилась над раненым.
— Боже, — захлебываясь от ярости и отчаяния, не унималась Беатрис, — значит, правда, что тебе наплевать на всех нас! Эти ужасные ружья, дурацкие тигровые шкуры — вот что ты любишь! О, как только я могла выйти замуж за такое чудовище! — И она выбежала из комнаты, отдавая по пути приказания слугам.
В этот момент раненый поморщился и скрипнул зубами.
— Что, сделал тебе больно? — озабоченно спросил Пэрри.
— Вы? Нисколько! Если увидели в моих глазах каплю воды, вспомните старую пословицу: слезы текут от дыма, от лука и от сварливой бабы.
Пэрри на секунду перестал бинтовать и поглядел на своего пациента.
— Не хотел оскорбить вас, сеньор, — продолжил тот. — Но сами видите, что к чему. Лучше бы вы бросили меня и делали, что угодно сеньоре. Мужчину гонят из дому протекающая крыша и злой язык.
— Замолкни! — приказал Пэрри. — Лежи тихо и оставь свои шуточки на потом, когда закончу.
— Сеньор, — продолжал болтать раненый, — если я выживу после того, как побывал в руках самого Томаса Глостера, то стану дважды знаменитым. Если уж он меня не убил, то никто не сможет. Если встану на ноги, буду ходить что твой петух! — Он через силу засмеялся.
— Когда смеешься, тревожишь рану, — заметил Пэрри, поражаясь фантазиям, бахвальству и самоуверенности парня, смешанным с поразительным бесстрашием.
— Если бы не смеялся, тогда бы орал, — пояснил гаучо. — Но вот что я вам скажу: вы, англичане и американцы, никогда не задумывались над тем, что от хорошего вопля легче на сердце и в груди.
— Надо подумать, — отозвался Дэвид Пэрри, сноровисто бинтуя грудь раненого. — Потом поговорим об этом.
— Поговорим, сеньор, если не откажет язык. Поговорим обо всем…
— Тогда скажи мне еще раз: что привело тебя сюда… вернее, в сад?
— Не могу сказать за других, а сам я здесь ради денег. Денег, которые я получил от Христофоре Негро. А он, как я думаю, хочет разделаться с Глостером — это его главная цель — и захватить вашего сынка.
— Моего сына? — не принимая гаучо всерьез, воскликнул ранчеро.
— Вижу, не очень верите, — усмехнулся тот. — Но слухи — странная штука. Могут обернуться в любую сторону.
— Нам надо поговорить один на один, — тихо промолвил Пэрри.
— С радостью, сеньор, — хотите, на земле, хотите, на небесах, если не повезет.
— Теперь чувствуешь себя хорошо?
— Почти.
Закончив бинтовать, Пэрри отошел от кушетки.
— Мог бы чувствовать себя совсем отлично, — добавил пациент.
— Что для этого надо?
— Глоток вашего огненного бренди, сеньор.
— Будет бренди.
Распорядившись, Пэрри задал вопрос:
— Можешь что-нибудь добавить, не выдавая своего хозяина?
— Теперь вы мой хозяин, сеньор, — моментально отреагировал гаучо. — Благодаря вашей доброте я еще жив. Теперь вы для меня самый главный. Упаси Господи поставить вас на одну доску с другими. — Он приподнялся на локте. — Старуха в синем платье… ответ на загадку найдете у нее в кушаке, а говоря проще… — Возбужденно блестя глазами, парень протянул руку, но не успел закончить.
В комнате прогремел выстрел, и гаучо с простреленной головой повалился на кушетку.
Глава 38
МАЛЕНЬКИЙ ХИТРЕЦ
Проводив взглядом раненого и его спасителей, Том Глостер посмотрел на притихшего у него под мышкой ребенка и увидел блестящие хитрые глазенки.
— У тебя устала рука, — сказал малыш.
Именно такое замечание можно было ожидать из уст юного Дэвида Пэрри. Пораженный Том Глостер мог больше не сомневаться, оба брата — отпрыски одного папаши.
— Устала, — признался он.
— Еще бы! Ведь я тяжелее самого большого ведра с водой, — объявил Роджер.
— Верно, — кивнул Глостер и опустил мальчишку на землю. — Не убежишь?
— Я не дурак, — хихикнул тот. — А тебя я знаю!
— Кто я?
— Да слышал! Ты Томазо эль Гранде.
— Томазо эль Гранде?
— Конечно. Томас Великий! Так гаучо называют Томаса Глостера. Они только о нем и говорят.
— Так ты не убежишь?
— Конечно нет. Ты же меня сразу поймаешь.
— Скажи-ка, ты меня не боишься, Роджер?
— Нет, нет, сеньор! Зачем мне тебя бояться?
— Разве не слышал, как мать говорила, что тебя убьют?
— Это ее дело. Я знаю, если что-нибудь для тебя значу, то только живой. Что толку от меня мертвого?
— Скажи мне, пожалуйста, а какой мне толк от тебя живого?
— Да это всякий знает.
— Все-таки хочу услышать от тебя.
— Ладно, скажу. Мама, конечно, много даст, чтобы получить меня обратно.
— Возможно. И что из этого?
Он чувствовал себя так, будто идет по дорожке, освещаемой врагом. Сам он дороги не видел.
— Так ведь Дэвид у нее в руках, верно? — спросил малыш.
