такой же, как у Уэлдона: те же сандалии с ремешками, которые обвивали обнаженные смуглые ноги. Но чтобы создать почти немыслимое при таком наряде впечатление скромности, на голову она накинула длинную черную ткань из батиста наподобие мантильи. И однако в этом темнокожем, бесстыдном существе Уэлдон сразу же узнал Франческу Лагарди.
В свою очередь рассмотрев его при свете луны, девушка расхохоталась.
— Взгляните-ка на этого сеньора! — обратилась она к Каннингему. — Настоящий дьявол!
Каннингем ответил ей серьезно:
— Я должен быть вместе с вами, Франческа. Я не вчера родился, вы должны взять меня с собой.
— Разумеется, — любезно откликнулась она. — Мы не можем обойтись без вас. Вы — один из самых важных участников. Садитесь в машину. Йоррэм, ты за водителя. Я сберегу силы на обратный путь.
Само собой подразумевалось, что Франческа — главный шофер в этой компании. Она велела Каннингему устроиться впереди, рядом с Йоррэмом.
— А я сяду позади, вместе с Лью. Бросьте мне какое-нибудь одеяло. Не желаю мерзнуть!
Франческа вскочила в машину, а когда Уэлдон влез вслед за ней, закуталась в одеяло, переданное Каннингемом, и свернулась на сиденье, ловко подобрав под себя ноги, прислонив головку к плечу соседа.
Роджер наблюдал за этой сценой с переднего сиденья.
— Если вы намерены разыгрывать куколку, — произнес с отвращением, — я остаюсь.
— Следите за дорогой и помогайте водителю, — насмешливо парировала девушка. — Я одинока и нуждаюсь в утешении.
— Вы — дикая кошка в пустыне! — возразил Каннингем полушутя, полусерьезно. — Из-за вас нам всем перережут глотки еще до наступления утра. Поехали, Йоррэм! По дороге расскажешь мне, что тут затевается.
Уэлдон, скорчившись в неудобной позе, покосился на головку, уткнувшуюся в его плечо. Машина сдвинулась со скрежетом, затем загудела и, набрав скорость, понеслась. Песок со свистом вылетал из-под колес.
Они промчались сквозь кусты и одолели небольшой спуск. Дороги, в сущности, не было, но песок оказался плотным, слежавшимся, и они ехали как по твердому покрытию. Машина поднялась вверх по склону и нырнула в длинную пологую лощину. При резком повороте накренилась, и Франческа откатилась в сторону.
— Вам придется держать меня, — шепнула на ухо Уэлдону.
Он засмеялся и обнял ее одной рукой:
— Все это старые приемчики, Франческа! Наверное, все обнимали вас так и заглядывали вам в глаза.
— Кто это — все? — спросила она, устраиваясь поудобнее.
— Да все они! — Кивком он указал на тех, кто остался в лачуге Йоррэма.
— Никто никогда меня не обнимал, — отрезала Франческа.
Машина понеслась вниз по крутому склону со скоростью, от которой у Уэлдона захватило дух.
— Ни один мужчина в мире! — твердо добавила она. А потом тихо прошептала: — Роджер — глупый парень. Он просто не понимает.
— Но он увлечен вами, Франческа!
— В этом месяце — да. Но его любовная лихорадка никогда не продолжается дольше тридцати дней. Не хочу говорить о нем!
— Тогда для чего все это? — спросил он.
Она смотрела прямо перед собой. Холмы уже остались позади. В ноздрях путешественников все еще стоял едкий запах пустыни. Песчинки, вылетая из-под колес, щелкали по запыленному стеклу.
— А как вы думаете? — откликнулась она наконец.
— Вы считаете, что я не убегу, — пояснил Уэлдон. — Я предан вам и в драке не спасую. Поэтому мне приходится сидеть здесь и выглядеть полным идиотом при свете луны. Разве не так?
Она позволила своей головке вновь упасть на его плечо. И это не было кокетством. Как бы ни был сердит Уэлдон, как бы ни презирал себя за ту роль, которую вынужден был играть, однако не мог бы упрекнуть Франческу в притворстве. Машина неслась по дороге с бешеной скоростью. Ее бросало из стороны в сторону, и голова девушки перекатывалась по его плечу.
— Нас всех, может быть, убьют через час или два, — отрывисто бросила она. — Вы думали об этом?
— Нет.
— Для вас это не имеет значения?
— Никакого.
— Вы не шутите?
Он ответил серьезно:
— В свое время я побывал в переделках и не всегда ладил с законом. Меня несло по жизни, Франческа. Я принимал жизнь такой, как она есть, и поступал, не задумываясь, так, как считал нужным. Но когда тебя несет по жизни, то в конце концов приходится делать выбор. И недавно мне выпала возможность совершить что-то хорошее. Я не жду никаких денег, никакой награды, получаю удовлетворение только от сознания выполненного долга. Но вот вы послали за мной, и я сразу все бросил.
— Вы говорите о девушке, которая живет в доме на холме, об Элен О'Маллок?
Он промолчал.
— Вы что, действительно считаете ее ангелом, совершенством? — допытывалась Франческа.
— Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом, — мрачно предложил Уэлдон.
— Оказывается, и вы можете вести себя как сноб, — заметила она. — Что ж, многих мужчин можно упрекнуть в снобизме. Впрочем, я рада сменить тему. Только хочу, чтобы вы знали: я вовсе не шучу, предупреждая вас. Возможно, мы умрем еще до рассвета.
— Предположим, останемся живы. Что тогда?
— Ах, тогда мы будем счастливы навеки!
— Перебрасывая оружие и китайцев через границу?
— Можно будет заниматься чем угодно. Работать в магазине или грабить поезда — какая разница?
Он засмеялся и не без иронии заключил:
— В таком случае вы, должно быть, ничем не отличаетесь от меня, если только я вас правильно понял.
— Вы меня поняли правильно. И не будьте таким ироничным и непреклонным! Я говорю как человек, которого, возможно, подстерегает смерть.
Он отвернулся от нее, чтобы попытаться сохранять ясную голову. Луна стояла высоко, худосочная зелень пустыни проносилась мимо них, окутанная серебристой пеленой. Мысли его путались, в них царил хаос. Уэлдон чувствовал, как сильно бьется его сердце. Казалось, оно бьется в унисон с мотором.
Каннингем оглянулся на них, пожал плечами и разумно переключил свое внимание на дорогу.
— Он считает, что я разговариваю с вами как хористочка, — усмехнулась девушка.
— А о чем, собственно, вы говорите, Франческа?
— Пытаюсь заставить вас понять, что я больше года планировала, готовила, молилась и боролась за сегодняшний вечер. Если выиграю — к сожалению, не могу вам сказать что! — но если я выиграю, мы будем счастливы. А если проиграю…
Она не закончила фразу. Спустя некоторое время он напомнил ей об этом:
— А если у вас ничего не выйдет и вы погибнете?
— Тогда перед смертью хочу сказать вам, что люблю вас.
Уэлдон совершенно растерялся, мучаясь сомнениями и не доверяя ей.
— Я хочу услышать правду, какой бы горькой она ни была, — попросил ее. — Мне она больше по душе, чем сладкая ложь.
— Вы уверены в этом? — спросила Франческа и придвинулась к нему поближе, глядя на него широко раскрытыми, ласковыми и пустыми, как у ребенка, глазами.
— Уверен, конечно.
