– Не хотелось идти домой после депрессивной встречи с Билли. Хотелось посмеяться. Посмотрела в газете, увидела, что ты сегодня выступаешь, ну и так далее.
– Ты видела парня, который меня высмеивает? – спросила Ромашка.
– Нет. А что?
– Я об этом еще не рассказывала, но он был уже на нескольких моих выступлениях и постоянно надо мной глумится.
– Какое прелестное извращение, – заметила Марта: когда дело доходило до сексуальных преследований, она вела себя как подросток.
– Это вовсе и не прелестно. Это страшно. Он прислал мне записку и CMC.
– Ты бы на него сначала посмотрела, прежде чем истерить. Может он красавчик.
– Марта, будь посерьезней! – взорвалась Ромашка. – Что я могу сделать? Я очень уязвима во время выступления, и люди всегда знают, где я выступаю, потому что это написано в газетах.
– Ну извини, – буркнула Марта. – Я уверена среди комиков достаточно мужиков, которые могли бы за тебя постоять.
– Я бы на это особо не рассчитывала. Если этот Насмешник выйдет на меня с хлебным ножом, могу точно гарантировать, что все Короли Комедии скорее рванут на выход, чем будут рисковать своими блистательными карьерами.
– Тогда тебе лучше достать пистолет, – предложила Марта.
– Знаешь что, – начала было Ромашка, но замолчала, когда услышала, как публика гонит со сцены Дика Он, как обычно, зашел слишком далеко в своих шутках и начал историю о том, как изнасиловал курицу и как это повлияло на ее вкус после того, как ее приготовили для воскресного обеда.
Ромашка и Марта ушли из клуба, решив посидеть в кафе и выпить по чашке кофе с бубликами.
В кафе было полно народу, поскольку была пятница, и несколько пьяных мужиков приставали с дурацкими пьяными советами ко всем, кому не могли дать по морде.
– К вам можно, красавицы? – спросил один из вышеупомянутых, обдав подруг ароматом блевотины и пива.
– Мне бы не хотелось, – ответила Ромашка, забыв, что она комик. – У нас очень личная беседа.
– Отвали, урод, – попробовала Марта менее цивильный способ.
– Не стоит со мной так, толстушка-пампушка, – ответил тот, и тут же рухнул, ударившись лицом о край стола. Из носа закапала кровь, и у Марты возникли неприятные мысли о том, сколько передающихся через кровь болезней может быть в этом фонтане. Пьяный поднялся, зажав рукой распухший шнобель.
– Я сказала, вали отсюда! – заорала на него Марта и, толкнув его, заставила катапультироваться в сторону соседнего столика, ударившись о который, пьяный мужик рухнул на пол.
– Пойдем отсюда, – предложила Ромашка, – что-то сегодня здесь не очень.
Они оставили на столике деньги и ушли в ночь, не зная, что Мистер Разбитый Нос так и остался лежать в отключке после второго визита на пол.
– Вызовите «скорую», – сказал один из посетителей, в жилах которого еще текло «молоко человечности».
– Вышвырните его на улицу, – предложил другой, и хозяин кафе сделал первое, хотя второй вариант ему нравился больше.
Санитаров прибывшей «скорой помощи» не слишком впечатлило валяющееся на полу тело. Друг другу они, скорее всего, сказали что-нибудь типа «Еще один пьяный мудак. Пустая трата времени», хотя с виду действовали как воплощение профессионализма, положив его на носилки и запихнув в машину.
Пока они ехали по улицам Лондона в сторону госпиталя, напоминающего картину Иеронима Босха «Сад Земных Наслаждений», санитары были так заняты разговором о планах на предстоящие выходные, что не заметили, как последний вздох покинул тело.
Ромашка и Марта шли, не подозревая о том, что стали убийцами, и обсуждали появление Билли в пабе.
– Мне показалось, что он ее проверял, – сказала Марта.
– Может, он просто по дружбе зашел за ней, чтобы забрать домой, – возразила ей Ромашка.
– Почему ты всегда пытаешься увидеть в поступках людей что-то позитивное? – возмутилась Марта.
– Сама не знаю, – вздохнула Ромашка. – Надо признать, сейчас через одного все мудачье сраное.
Это шокировало Марту, которая слышала от Ромашки такие выражения только в критические дни, когда та вела себя так, будто выпила коктейль с тестостероном.
Тут, словно в подтверждение слов Ромашки, группа девчонок лет восемнадцати вышла из аллеи, и принялась издеваться:
– Глянь, это просто чертовы Лорел и Харди – чистые комики, – сказала одна, и другие ее поддержали дружным кудахтаньем. Ромашка и Марта прибавили шагу, и девчонки, жадные до куда более интересных приключений, чем преследование двух тридцатилетних теток, отвалили.
– Как думаешь, люди кричат комплименты, когда пристают на улице? – задумчиво спросила Ромашка.
– Конечно, кричат. Например «Классные сиськи!» или «Я бы тебе вдул!»
– Да нет, я не то имела в виду, – поморщилась Ромашка. – Я имела в виду, скорее, «Ты такая милая и дружелюбная – сразу видно, что ты обращаешься с остальным человечеством как с равными».
– Размечталась.
– Но почему все эти насмешки такие негативные и ужасные?
– Ты сказала «насмешки». Это не то, что слышишь на улицах.
– Да нет. То самое. Фу-у-у.
Марта зажала нос, желудок подпрыгнул к горлу, когда они проходили мимо длинного ряда мусорных контейнеров, в которых ковырялся бездомный.
– Мелочью не выручишь, милая? – спросил он.
Ромашка порылась в карманах и нашла монету в один фунт.
– Спасибо, красавица! – возрадовался бомж так, будто и не было этой холодной ночи и его вонючей одежды, а сам он не спал на собачьем дерьме.
– Пожалуйста, – улыбнулась Ромашка, выглядя при этом тошнотворно блаженной и, честно говоря, именно так себя и чувствуя. Настроение поменялось.
– Ну и хуй на тебя, корова высокомерная! – крикнул бомж, швырнув монету на тротуар с такой яростью, что Марта и Ромашка вздрогнули.
– Ну и ладно, – Ромашка нагнулась подобрать монету, и бродяга бесцеремонно сблевал ей на спину.
– Господи Боже! – провыла она.
Мужик, откинув голову назад, захохотал как безумный клоун и скрылся в ночи.
Марте едва удавалось сдерживать содержимое собственного желудка, когда она осторожно вытирала салфеткой спину подруги.
Ромашка была исполнена теперь уже привычной, урбанистической ненависти.
– Так бы и убила этого старого ублюдка, – сказала она.
– Думаешь, смогла бы? – задала Марта философский вопрос.
– Если бы у меня был пистолет, я быстренько избавила бы его от страданий.
– Да, но он выглядел счастливым до тех пор, пока ты не начала строить из себя Мать Терезу, – заметила Марта.
– Я этого не делала.
– Делала.
– В общем, меня тошнит оттого, что я слишком обычная, в разумных пределах милая личность, на которую все срут, – сказала Ромашка – На улицах, в клубах, даже на работе… причем люди, которые, если честно, даже места на этой планете не заслуживают.
– Я тебя прекрасно понимаю, но кто мы такие, чтобы решать? – возразила Марта – Я бы отстрелила этому Билли яйца, но не хочу потом из-за него сидеть в тюрьме, и еще не хочу разрушать жизнь Сары.
– А может, ты сотворишь ей жизнь, – предположила Ромашка, – и давай будем честными, мы судим его куда мягче, чем какой-нибудь стандартный среднеазиатский диктатор.
