– Все было бы хорошо, если бы я родила!
Тем временем Чарли и Ромашка обсуждали ситуацию с Мартой и Тедом.
– В общем-то, Тед мудак, – сказала Ромашка. – У него какой-то стремный клуб для дрочил в Сохо, и Марте не следует иметь с ним никаких дел.
– Хотя сердце у него в правильном месте, – вставил Чарли.
– Да ладно тебе, Чарли, – возмутилась Ромашка – Он чуть ли не сутенер, а ты пытаешься его облагородить.
– По крайней мере, я не пытаюсь говорить как малолетка, от чего некоторые выглядят глупо.
Ромашка не слышала, о чем говорит Чарли. Она боролась с огромной внутренней проблемой: стоит или не стоит сказать Чарли о том, что она купила «волыну», как старомодно называл пистолет Дик Мудвин. Она решила ничего не говорить, а если он случайно наткнется на него, роясь в ее холщовой сумке, она скажет, что ствол принадлежит Госпоже Вагине и та попросила припрятать его, потому что сама боится носить его с собой.
– Ты меня слышишь? – спросил Чарли. – Мне кажется, твои мысли целый день чем-то заняты. Неужели вчерашнее выступление было настолько ужасным?
– Я просто устала, – ответила Ромашка, – и хочу ребенка.
Чарли едва не упал с кресла, что, кстати, было очень просто сделать, поскольку оно было сделано из пенопласта и легко переворачивалось. Однажды молодой полисмен зашел к ним, чтобы задать Чарли несколько вопросов о группе, которая наделала шороху на демонстрациях, и на собственном опыте в этом убедился, раскачиваясь из стороны в сторону и в конце концов рухнув, от чего его шлем свернуло на сторону, и все, что он мог видеть, подняв глаза, это парочку хихикающих хиппи.
Хотя сейчас они не смеялись.
– Что, черт побери, на тебя нашло? – спросил Чарли, чьи отцовские чувства находились в глубокой спячке, заслоненные вещами, которые он планировал сделать и в которые не входил такой раздражитель, как ребенок. Например, путешествие автостопом по Австралии. К сожалению, он еще не обсудил это с Ромашкой и понимал – убедить ее в том, что этот план только что родился в его голове, будет непросто.
– Все началось с Иисуса, – сказала Ромашка, и Чарли в какой-то момент решил, что его подружка еще более ненормальна, чем он думал, затем его разум вернулся к Марте и ее отпрыску: «Признаться, этот маленький ублюдок не вызвал у меня никаких приятных эмоций», – подумал Чарли.
– Слушай, – сказал он, – я не против того, чтобы у нас были дети, потому что на самом деле мне очень этого хочется, но не сейчас. Особенно когда твоя карьера комика только начинается.
– Херня это все, и ты это знаешь, – ответила Ромашка – Особенно после вчерашнего фиаско. Мне за тридцать, так что если мы не попытаемся в ближайшем времени, потом будет поздно.
– Мы не можем себе это позволить, – неубедительно сказал Чарли.
– Могли бы, если бы ты не курил траву в таких количествах, – сказала Ромашка – и если бы мы проводили больше времени дома.
У Чарли сердце упало еще на пару футов в направлении ботинок.
– Давай прогуляемся и обсудим все, ладно? Я не могу думать здесь. Мне нужно больше пространства.
Они поехали на автобусе за город, в Кент, достаточно близко к городу, чтобы на листьях оседала сажа, не видная невооруженному глазу, но Ромашке и Чарли казалось, что они в деревенском раю, хотя это был практически пригород Лондона. Как обычно, они прихватили с собой большую бутылку сидра и книги. Чарли читал что-то невообразимо скучное об экосистеме Скандинавии, а Ромашка перечитывала «Барнаби Рудж» Диккенса, книгу, которую она читала в детстве и перечитывала раз в пять лет ради душевного комфорта.
Оставив позади прогорклый запах автобуса, они оптимистично вдохнули свежий воздух и направились по тропинке к поляне в лесу у ручья, который, кажется, еще никто не обнаружил. Чарли прихватил с собой «пикник», по его собственному выражению, который на самом деле состоял из несвежего кус-куса, двух мягких яблок и нескольких шоколадных печений. Они лежали на одеяле и ели печенье, запивая сидром, читали и смотрели в небо, и эта комбинация, естественно, возбудила в Чарли желание. Он взял Ромашку наскоком, просто взобравшись на нее сверху и срывая с нее одежду до тех пор, пока она не осталась в одном носке и ботинке. Чарли, которого на природе часто кусали насекомые и который простужался, если снимал с себя хотя бы один из семи слоев ангоры, высунул наружу только абсолютный минимум, необходимый для совершения акта соития, а то, что Ромашка истерично хохотала, глядя на эту надвигающуюся на нее картину, только раззадорило его.
Ромашка лежала и позволяла Чарли делать то, что ему хочется, и, глядя в небеса, внезапно краем глаза разглядела какое-то движение и услышала смешки.
– Чарли, – яростно прошипела она.
– Оооаааооо, – это было все, что он смог из себя выдавить.
– Чарли! На нас кто-то смотрит.
Чарли эта идея понравилась, и он ускорил ритм. Из-за двух деревьев на краю поляны показались две прыщавые физиономии и принялись с восторгом разглядывать происходящее, явно подпитывая друг друга наглостью, которая начисто отсутствовала у них поодиночке.
– Засади ей как следует, чувак, – сказал один из мальчишек, чье ночное потребление сетевой порнографии убедило его в том, что это подходящий комментарий, способный приободрить пару тридцатилетних хиппи, трахающихся в кустах.
Чарли кончил и теперь падал вниз по спирали отвращения к себе, которое характеризовало большинство из его актов любви с Ромашкой и другими женщинами до нее: что-то, что он не удосужился исследовать, но просто принял как данность.
Однако теперь было на кого это отвращение обратить, к тому же это были тинейджеры – племя, которое Чарли и Ромашка ненавидели. Он встал, застегнулся и обеспечил подруге подобие укрытия, пнув в ее сторону плед. Ромашка решила накрыться с головой, словно скрываясь от папарацци, и открыть лицо, когда Чарли разберется с ними.
Чарли подошел к подросткам, которые, вместо того чтобы бежать, как это сделали бы большинство их ровесников, решили стоять твердо, потому что этот хиппан выглядел легкой добычей. Конечно, они были подростками, но благодаря нынешним чудесам вскармливания выглядели как взрослые мужики, хотя исходившую от них угрозу Чарли всерьез не воспринял.
– Валите отсюда, – попробовал Чарли, приберегая выражения покрепче на крайний случай.
– Пошел ты в жопу, хиппи сраный, – сказал один из малолеток, и небеса словно потемнели, потому что Чарли понял, что снова неправильно оценил ситуацию и, возможно, ему снова накостыляют. Он поднял руки, словно сдаваясь:
– Слушайте, я не хочу неприятностей, – сказал он. – Просто оставьте нас в покое, ладно?
– Мне кажется, тебя стоит наказать, – встрял второй подросток, – за то, что ты трахал в кустах эту старую псину.
Оба согнулись от хохота над своей шуткой, и Чарли, ветеран множества стычек с полицией, которая не слишком отлична по сути от этих малолеток, решил не упускать удобной возможности и выбросил кулак в направлении подбородка ближестоящего бычка. Они соприкоснулись, и Чарли, вскрикнув от боли в кулаке, отскочил назад.
– Тебе тоже закатать? – спросил он второго подростка, который был страшным трусом и всегда в таких случаях прятался за приятеля.
Тот расплакался.
– А теперь валите на хер отсюда оба, ясно? – приказал им Чарли, очень надеясь, что они не заметят, как он дрожит. Подростки рванули с места рысью и были таковы. Чарли повернулся к Ромашке:
– Ну и как тебе это? – спросил он, торжествуя.
Ромашка рыдала.
– Малышка, в чем дело? Мы ведь обули этих говноедов.
Ромашке, однако, представилось то, что могло случиться, и в воображении нарисовались жуткие сцены, в которых ее и Чарли замучили до смерти двое подростков.
