Она упорно не отвечала на его расспросы, и Хью оставил бесполезные попытки узнать, что произошло. Потом внутри ее словно прорвалась плотина, и слова хлынули потоком. Не переставая плакать, Санча рассказала ему все. О том, как нашла в ризнице его донесение, как подслушала его разговор с Гилбертом.
– Ты отказался предупредить их об опасности, грозящей Мадам! Ты готов был позволить Нортумберленду похитить ее, вновь разбить ее сердце!
Она рассказала, как решила, что отец Антонио – шпион Болинброка. О многом они говорили в эти минуты. Наконец Санча призналась, ожидая вспышки его гнева:
– Я заплатила бродячему торговцу, чтобы он доставил Мадам письмо.
– Ты отдала ему свое обручальное кольцо? – догадался Хью.
Она кивнула с несчастным видом и – словно в свою защиту – сказала со слезами в голосе:
– Я не могла допустить, чтобы Мадам причинили зло. – Санча закашлялась – горло еще саднило после того, как Экстон едва не задушил ее. Отдышавшись, она добавила: – Когда Ги подошел ко мне в зале перед танцами и сунул в руку кольцо, он сказал, что это Мадам посылает мне его. Что она не верит бродячему торговцу. Что должна сама услышать все от меня. – Санча снова закашлялась. – Он! – воскликнула она, справившись с приступом кашля, и показала рукой на безжизненную темную фигуру, распростертую на полу. – Он убил Ричарда! Он отрезал ему голову! Голову Ричарда! И сунул ее в грязный мешок!
Хью поддерживал жену, слушая ее плач, слушая ее рассказ. Наконец он решил, что услышал достаточно. Остальное он знает сам. Теперь он размышлял, что следует предпринять. Еще было время замести следы и вернуться в Эвистоун, а Нортумберленд и Суинфорд пусть дерутся из-за маленькой королевы. Первым делом следует вытащить кинжал из груди Экстона. «Очевидно, что тела рано или поздно обнаружат, – рассуждал он, – но даже в этом случае подозрение падет на Нортумберленда – кому как не ему желать их смерти?»
Рассуждая так, он снял руки Санчи со своих плеч и, тяжело ступая, подошел к Экстону. Секунду он постоял над недвижным телом, потом наклонился, выдернул кинжал и, обтерев его о рукав мертвеца, сунул в ножны на поясе. Последний раз бросил взгляд на отвратительное, изрытое оспой лицо, отвалившуюся челюсть и вернулся к Санче. Она стояла, обхватив себя руками и вся дрожа.
– Я потеряла туфельку, – пожаловалась она.
– Где? – озабоченно спросил Хью и принялся шарить в темноте. Ничего не найдя, он вернулся к ней и положил руки ей на плечи. – Не огорчайся, наденешь другие туфельки. Нам необходимо поскорее вернуться в Эвистоун. Мы снова вместе, и мне больше нечего желать.
Он продолжал говорить, но Санча прервала его уверения в любви и обещания защищать ее:
– Я не могу ехать с тобой! Я должна предупредить Мадам! О, неужели ты не понимаешь! Нельзя допустить, чтобы она попала в лапы Нортумберленду!
Ее слова подействовали на Хью как холодный душ. Как она могла говорить подобные вещи? Неужели она не знает, что на карту поставлена ее жизнь? Суинфорд убьет ее, если узнает, что она не повредилась умом, а вполне здорова, а он, Хью, за свое отступничество заплатит жизнью или по меньшей мере лишится Эвистоуна. Все в нем кипело, рвалось вылиться наружу упреками.
– Успокойся! – резко сказал он. – Ты сама не знаешь, что говоришь.
– Знаю, – упрямо ответила Санча, ища в темноте потерянную туфельку. – Я собираюсь предупредить Мадам!
Он схватил ее за руку и, дернув, повернул к себе лицом.
– Ты соображаешь хоть что-нибудь?! Неужели ты думаешь, что Суинфорд позволит тебе увидеться с ней?
– Я так не думаю, но найду способ предупредить ее. Пойду к своему дяде, графу де Северье! Он выслушает меня и придумает, как помочь Мадам!
– Ты поедешь в Эвистоун.
– Нет! Я поклялась!
– Что? Поклялась навсегда оставаться фрейлиной? – с сарказмом воскликнул Хью.
– Да, поклялась в верности Мадам! Поклялась перед Богом! Или ты считаешь, что раз я женщина, то могу не следовать своей клятве? Что она ничего не стоит?
– Ты можешь погибнуть! Я этого не допущу!
Санча попыталась освободиться. Он взял ее за руку и в отчаянии воскликнул:
– Как ты не понимаешь, ведь я люблю тебя!
– Не меня ты любишь! Нет! Единственное, что тебе дорого, – это Эвистоун! – зло крикнула она в ответ. – Неужели графский титул так много значит для тебя, что ты позволишь погибнуть невинным людям? – Какое-то мгновение Санча ожидала, что он ударит ее, но когда этого не произошло, сказала: – Я собираюсь предупредить Мадам, и ты не остановишь меня.
– Остановлю, это в моих силах.
– Нет! Не иначе, как убив меня! Это ты хочешь сделать?
– Ты веришь, что я убью тебя? – Он был поражен. – Ради тебя я не пожалею жизни – в этом ты только что могла убедиться! – гневно воскликнул он. В ярости Хью выхватил кинжал и неожиданно сунул ей в руку. – Возьми, – сказал он, ударяя себя в грудь, – если я столь отвратителен тебе, убей меня! Я не хочу жить без тебя!
Санча смотрела на его лицо, едва различимое в темноте; губы ее задрожали. Она громко всхлипнула, уронила кинжал и, закрыв лицо руками, отвернулась, не желая показывать ему своих слез.
Хью присел и стал шарить по полу в поисках кинжала. Вдруг от двери донесся непонятный шум. Хью
