— Мотель «Рай», на Девятой улице к югу от Маркет-стрит.
— «Рай», да?
— Он больше смахивает на ад, но сами скоро увидите.
— В шесть часов?
— В шесть — отлично. Я в четырнадцатом номере. Наверху.
— Очень хорошо. Тогда, до встречи.
— Проследите, чтобы за вами не было «хвоста», — сказал Соломон, думая о федеральных агентах, сфотографировавших его с Амаду. Надо будет предостеречь Виктора. — Будьте осторожны.
— Вы тоже. Увидимся в шесть.
Соломон посмотрел на часы. Нужно убить как-то два часа. Он не может просто сидеть здесь и ждать Виктора Амаду. Он с ума сойдет.
Соломон подошел к окну, но не увидел ничего подозрительного ни на автостоянке мотеля, ни на улице за ней. Интересно, поставили федералы его мобильный на прослушивание, едут ли уже сюда? Все его усилия спрятаться могли рухнуть из-за звонка Амаду, но это не важно, если они успеют остановить Шеффилдов.
Соломон подумал о Лусинде Крус. Он обещал позвонить ей сегодня, но был так занят, что совсем забыл об этом.
Он набрал ее сотовый номер. Прозвучал один гудок.
— Лусинда Крус.
— Звучит ужасно официально, — сказал Соломон. — Вы в субботу у себя в офисе?
— Всегда есть чем заняться, даже в выходные. Но я обнаружила, что мне трудно сосредоточиться. Я постоянно думаю об одном мужчине, с которым недавно познакомилась.
Он улыбнулся:
— Не стоит ли нам материализовать эти мысли, как только закончится вся эта история с Шеффилдами?
— Она может затянуться, — сказала Лусинда.
— А может и не затянуться. Сегодня я встречаюсь с одним человеком, который, мне кажется, все уладит. Он принесет материалы, которые докажут Дону, что я говорил ему правду.
— О Майкле?
— И его брате. Но я не хочу говорить о…
— Это касается урана?
Соломон чуть не выронил телефон.
— Откуда вы…
— У меня есть свои источники, — ответила Лусинда. — После нашего с вами вчерашнего разговора я направила ходатайство с просьбой о предоставлении информации по деловым сделкам Майкла в Нигере. Он вкладывает туда значительную часть семейного состояния, и я хочу знать почему.
— Верный источник?
— Думаю, вы его знаете, — сказала она. — Виктор Амаду.
— Он и с вами поговорил.
— Он позвонил мне, прочитав в газетах про развод. Это с ним вы встречаетесь?
Соломон колебался:
— Мне бы не хотелось отвечать.
Лусинда рассмеялась:
— Ну да. Вас очень легко раскусить, вы это знаете?
— Даже по телефону?
— На вашем месте я бы не стала играть в покер. С нетерпением жду момента, когда вызову вас на свидетельское место. В суде все ваши секреты выйдут наружу.
— Этого-то я и боюсь.
Она снова засмеялась, но вдруг умолкла. На мгновение Соломону показалось, что связь оборвалась. Затем Лусинда сказала:
— Подождите секунду. Кто-то звонит в дверь.
Прошло пять минут, и Соломон начал думать, что их разъединили. Он несколько раз сказал в трубку «алло», но ответа не получил. В конце концов он дал отбой и снова набрал номер. Четыре звонка, затем включился автоответчик: «Вы позвонили Лусинде Крус. Оставьте, пожалуйста, ваше имя и номер, и я перезвоню вам, как только смогу».
Странно. Он отключился, выждал несколько секунд, повторил попытку. С тем же результатом.
По телу Соломона пробежала нервная дрожь. Он ткнул в кнопку повторного набора, но, слушая гудки, уже натягивал пиджак. Снова включился автоответчик.
Соломон выскочил на улицу и побежал, вертя головой в поисках такси.
Только на Маркет-стрит ему подвернулось такси. Он дал водителю адрес конторы Лусинды и помахал стодолларовой банкнотой так, чтобы шофер увидел ее в зеркале заднего вида. Водитель, тощий белый парень, которому не помешало бы побриться, и глазом не моргнул. Нажал на акселератор, и они понеслись.
До бульвара Гири они домчались в рекордный срок, и Соломон, отдав водителю сто долларов, выпрыгнул из машины у конторы Лусинды. Посмотрел в обе стороны, но не увидел на улице ничего необычного. Дернул дверь конторы и обнаружил, что она не заперта. Положив руку на кольт под мышкой, Соломон вошел внутрь.
Никого. Признаков борьбы нет. Ни разбросанных бумаг, ни опрокинутых стульев. Он проверил две двери в приемную. За одной находилась пустая ванная комната. За второй — темная комната, заставленная картотечными шкафами. Лусинды нигде не было.
Она не прекратила бы разговор с ним, не попрощавшись, и не ушла бы, даже не заперев офис. Он подошел к ее загроможденному столу, ища подсказок. На промокательной бумаге лежал ее сотовый телефон, рядом — цветная фотография, сделанная у здания суда. Поднявшись на цыпочки, Лусинда целует его.
— Вот черт.
Глава 57
Виктор Амаду топнул ногой по вытертому ковру в коридоре консульства. Посол Мирабо заставил его ждать больше часа, пока разные функционеры входили и выходили из кабинета консула. Дела, более срочного, чем у Виктора, не было ни у кого, однако послу нравилось подчеркнуть, что он, а не Виктор, устанавливает повестку дня.
Наконец секретарь посла, молодой пижон по имени Барр, сказал Виктору, что Мирабо сейчас его примет. Виктор встал, одернул коричневый пиджак и постарался стереть с лица выражение нетерпения.
Посол сидел за столом консула, за спиной у него висел на стене флаг Нигера. Он был одет по всей форме — черный костюм с галстуком и полагающаяся по должности зелено- красно-белая перевязь через плечо. В кабинете больше никого не было, что удивило Виктора. Он думал, что на совещание соберутся все подчиненные посла. Мирабо жестом предложил Виктору сесть напротив.
— Я разговаривал по телефону с президентом, — сказал посол. — Передал твои сведения о Гоме. Наши войска готовы.
— Войсками владеет Гома, — сказал Виктор.
Посол поднял руку:
— Не всеми. Верные президенту командиры заверили меня, что они отразят любую атаку Гомы. Арестуют его, и кризис будет преодолен.
— А как же выборы?
— Они пройдут, как запланировано, — ответил посол. — Результаты будут очень хорошими для президента Будро. Как только люди увидят, что сила по-прежнему у него в руках, что он единственный, кто может удержать революционеров от…
— Они все равно проголосуют против него. По опросам, лидирует Лоран.
Мирабо хитро улыбнулся:
— Опросы ничего не значат. Лорана ждет жалкое второе место, поверь мне.
— Значит, — сказал Виктор, поддаваясь порыву, — вы подтасуете выборы.
Посол разозлился:
— Выбирай выражения, разговаривая со мной, Амаду. Я не потерплю…
— Я бегал по всему этому городу, стараясь до выборов разрушить план Шеффилдов. Чего я волновался? Ничего не изменится. Не важно, кто будет управлять страной, Будро или генерал Гома. Какая разница, если во главе будут стоять плуты.
— Какая наглость! — закричал посол, указывая на Виктора пальцем. — Я этого не потерплю!
Виктор умолк, чтобы не сказать что-нибудь еще. Сделал глубокий вдох.
— Простите, господин посол, — сказал он. — Сильное напряжение сказывается. Конечно, вы правы. Конечно, лучше сохранить нынешний курс. Генерал Гома погубит нашу страну.
Мирабо откинулся в кресле и поправил перевязь. Виктор знал, что должен чем-то его ублажить. Это единственный способ отделаться от него. Если Мирабо начнет разглагольствовать, Виктор никогда не попадет на встречу с Соломоном Гейджем.
— Что насчет Шеффилдов? — спросил он.
— Президент считает, что мы должны наказать их в назидание другим. Мы должны показать всему миру, что посторонние не могут вмешиваться во внутренние дела Нигера.
— Как это делают французы уже много лет.
Слова эти вырвались у Виктора раньше, чем он успел подумать. Он немедленно о них пожалел.
— Ты имеешь в виду бизнесменов, которые управляют рудниками? Они доказали, что дружественны нам. Без них у нас вообще не было бы современной промышленности.
«Да, — подумал Виктор, — и те небольшие деньги, что зарабатывает эта промышленность, не уходили бы из страны». Но он оставил свое мнение при себе. В любом случае, он не смог бы его высказать, не перебив посла, который все еще читал лекцию о прекрасной дружбе между французским консорциумом и администрацией Будро.
Когда посол умолк, чтобы набрать воздуху, Виктор вклинился:
— Так что Шеффилды?
— Ах да, Шеффилды, — сказал Мирабо. — Вот пример того, насколько нам выгодна эта дружба. Нам ничего не нужно делать для наказания этих американцев. О них позаботятся
