— Кто говорит?
— Дэвид Левис. Я вас не разбудил?
— Нет, но я собираюсь укладываться. Вы звоните из отеля?
— Нет, из «Бико Дурадо».
— Из «Бико Дурадо»? — удивленно переспросил Дьюсон. — Я вижу, что вы не теряете времени…
— Обратное для нас чревато…
— Вы уже встретились с девушкой? — спросил Дьюсон.
— Пока нет, — ответил Юбер. — Поэтому я вам и звоню. Мне нужна ваша помощь. Наберите номер «Бико Дурадо» и попросите к телефону сеньора Хименеса. Скажите, что звоните из больницы… что его жене плохо и она просит его немедленно приехать. Добавьте, что вам пришлось обзвонить уже несколько ночных клубов, пока вы его нашли.
— Можете на меня рассчитывать, но скажите, пожалуйста, — добавил он с неожиданным чувством юмора, — чем страдает сеньора Хименес?
— Острым приступом перитонита, — не задумываясь сказал Юбер. — Спокойной ночи. До завтра.
Танцующие пары расходились за столики после объявления пятнадцатиминутного перерыва для музыкантов. Юбер заметил, что метрдотель принимает заказ лысого толстяка со спутницей в зеленом платье. Не успел Юбер сесть, как послышался телефонный звонок. Некоторое время спустя Юбер увидел Пабло, направляющегося к столику сеньора Хименеса.
Толстяк засопел, вскочил на ноги и вышел из зала вслед за метрдотелем.
Мари-Хосе лукаво посмотрела на Юбера:
— Я вижу, что с воображением у вас все в порядке. Любопытно, что вы придумали?
— Четверо детей сеньора Хименеса заболели коклюшем, — серьезно ответил Юбер. — Они умирают без папочки.
— И вы думаете, он клюнет на эту удочку?
— Держу пари, что через три минуты его здесь не будет. В этот момент в зал вернулся красный, запыхавшийся Хименес. Он подошел к столику, где его ждала Анжела Олейра, но не сел за него. Он склонился над ухом девушки, что-то объясняя ей, вынул из бумажника несколько банкнот, положил их на стол и удалился быстрым шагом, не глядя по сторонам.
Мари-Хосе восхищенно посмотрела на Юбера:
— Я вижу, что если вы чего-нибудь хотите, то…
— Я иду на все, чтобы этого добиться, — закончил Юбер, смеясь. — А вас я попрошу предложить Анжеле пересесть за наш столик.
Мари-Хосе колебалась:
— Хорошо, но только не говорите ей, что это я назвала вам имя ее кавалера…
— Разумеется, — заверил Юбер.
— Значит, я представлю вас другом Гарри Лесли?
— Естественно. Если она предпочитает бар, мы можем отправиться туда.
Мари-Хосе встала из-за стола и подошла к Анжеле Олейра. Они обменялись несколькими фразами, и Анжела несколько раз взглянула в сторону Юбера.
Юбер разочарованно увидел, что Мари-Хосе возвращается одна, но она успокоила его, сказав, что Анжела предпочитает, чтобы он сел за ее столик.
— Прекрасно. Спасибо, Мари-Хосе. Я скоро вернусь.
Юбер оплатил напитки и телефонный разговор, оставив щедрые чаевые, сунул в руку девушки пятьдесят долларов и самым естественным образом направился к столику Анжелы Олейра.
Анжела была ниже ростом и совершенно другого типа, чем ее приятельница. Она была тоже красивой, но брюнеткой. У нее был чувственный рот и маленький носик. Юберу больше всего понравились ее большие глаза орехового цвета. Ее зеленое платье с большим вырезом облегало фигуру, как купальный костюм.
Юбер слегка наклонился:
— Разрешите представиться… Дэвид Левис, друг бедняги Гарри…
Анжела с интересом взглянула на него и протянула ему ухоженную маленькую руку:
— Садитесь, прошу вас, — предложила она, не переставая смотреть на него.
— Что вам заказать?
Анжела посмотрела на ведерко с только что открытой бутылкой шампанского.
— Я пью только шампанское.
— Я тоже, но только французское, — лицемерно сказал Юбер. — Я предпочитаю «Дом Перинён», а вы?
Девушка взглянула на него с повышенным интересом, после чего подняла руку, чтобы подозвать официанта, обслуживающего их столик:
— Хосе! Замените эту бутылку на «Дом Перинён». Она вынула сигарету из пачки «Кэмел» и закурила.
— Вы действительно были другом Гарри? — спросила она. В ее голосе Юбер уловил сомнение.
— Вы мне не верите?
Она улыбнулась.
— Извините меня, — сказала она, — но после смерти Гарри столько людей приходило расспрашивать о нем и все представлялись его друзьями.
— Можно полюбопытствовать, кто именно?
Анжела Олейра пожала плечами.
— Раньше я никого из них не видела. Можно только удивляться, сколько у Гарри было друзей. И это не считая полицейских, в том числе комиссара Альмейра, который вызывал меня в свой кабинет уже раз пять.
— Любопытно, — прошептал Юбер. — Могу вас заверить, что в моем случае это действительно правда. Мы вместе учились в Калифорнийском университете. После этого мы на несколько лет потеряли друг друга из вида: он ушел в журналистику, а я — в Госдепартамент. Но два года назад мы снова встретились в Нью-Йорке…
К столику подошел официант, неся в ведерке шампанское. Юбер достал бумажник и вынул из него немного пожелтевший снимок, который ему вручил Смит перед его отъездом из Вашингтона.
На снимке был изображен Гарри Лесли в форме бейсболиста среди своих товарищей.
Он протянул снимок молодой женщине.
— Вы узнаете Гарри? — спросил он. Анжела внимательно посмотрела на фото.
— Он здесь очень молод, но я узнала его без труда.
— А меня вы видите?
— Вы тоже здесь?
— Да. Длинная жердь, за его спиной, это я.
— Нет, вас я бы никогда не узнала, — откровенно призналась Анжела. — Впрочем, здесь виден только профиль…
Она вернула снимок Юберу.
— Вы приехали из США из-за этого убийства? — спросила она.
— Нет, я отдыхал на Майорке, когда узнал о случившемся из газет. Его смерть потрясла меня, и я решил пролить свет на это убийство…
Юбер задумался, затем продолжил после короткой паузы:
— По возвращении в США я собираюсь навестить его родителей, так что, вы понимаете…
Он не договорил из-за нахлынувших на него чувств… Анжела сделала затяжку и погасила сигарету. Юбер продолжал:
— Газеты писали, что вы были свидетелем убийства. Поэтому я и пришел к вам.
— Чего обо мне только не писали! В одной газете был даже намек на то, что я связана с убийцей, представляете?
— Да, журналисты — народ без предрассудков, особенно если речь идет о сенсации. Помянем беднягу Гарри…
