Гнев…
Их имена внушали страх. Он заметил также, что у многих лошадей на груди и боках были большие шрамы в память о военных событиях, в которых они приняли участие. Каждый раз, когда их копыта ударяли о землю, солома загоралась, и надо было быстро сгребать ее, пока не начался пожар. Это была изнурительная работа, и приходилось все время быть начеку.
Колен старался изо всех сил. Он не хотел, чтобы его уволили. Чтобы придать себе смелости, он представлял, как вернется домой, нагруженный провизией: сосисками, копченой ветчиной, буханкой свежего хлеба. Может быть, с нугой для матери, любившей сладости… А для отца – с микстурой, которая наконец-то поможет ему перестать смеяться.
Через какое-то время он ощутил тяжелый взгляд на своем затылке. Конь по имени Огненный Гнев неотрывно смотрел на него, фыркая ноздрями.
«Чего это он? – удивился Колен. – Я ничего не сделал этой чертовой кляче!»
Из осторожности он отошел подальше. Что произойдет, если конь вдруг перескочит барьер своего стойла? Однозначно ничего хорошего!
Они работали без отдыха до обеда. Наконец Арпагос разрешил им перекусить. Как только вышли из здания, подростки поспешили снять кожаные капюшоны и умыться в роднике. Колен разогнулся, с его лица стекала вода, и тут вдруг на горе он заметил хорошо одетую девушку, выгуливавшую четырех белых борзых. Она была не столько красива, сколько нежна. Он решил, что она смотрит именно на него, и ему стало стыдно, что он весь в пыли, в навозе, со спутанными волосами.
– Не таращься на нее! – тотчас же зашептал Антонен. – Это принцесса Анна-София, она из другого мира. Если она сочтет, что ты дерзок, то прикажет своим слугам задать тебе взбучку и побить палками, а волшебным псам – покусать тебя за задницу.
– Она никогда так не поступит! – возразил Колен, даже не зная, откуда у него возникла такая уверенность.
– Да что ты знаешь, дурачок! – прыснул Антонен. – Или ты, может, часто видишься с принцессами?
– Нет, но…
– Но что? Да она как и все. Гуляет со своими милыми собачками, развлекается, пока мы с тобой подвергаемся опасности умереть под копытами чертовых кляч!
Колен пожал плечами. Это еще как сказать… Однако он не мог заставить себя отвести взгляд от девушки на холме. Собаки, казалось, доставляли ей много хлопот. Они были не похожи на комнатных пудельков. Вдруг они разом рванули с места, потащив принцессу за собой.
«Ну вот, – подумал Колен. – Больше я ее никогда не увижу».
Он не знал почему, но эта мысль привела его в отчаяние.
Поскольку Колен ничего не принес поесть, Антонен, как добрый друг, разделил с ним свой обед, а именно несколько орехов, яйцо вкрутую и ломоть черствого хлеба. Когда Колен хотел поблагодарить его, Антонен бросил:
– Да ладно! Приговоренные к смертной казни должны помогать друг другу!
Они кисло посмеялись над шуткой, на сердце у них было нерадостно. Сразу после обеда молодые рыцари – подростки от пятнадцати до восемнадцати лет из благородных семей – построились в большой кортеж на урок верховой езды. Хотя они и держались с вызовом, видно было, что им не по себе.
– Итак! – объяснил конюхам Арпагос. – Езда верхом на боевом коне не имеет ничего общего с привычной верховой ездой. Надо укротить лошадь, заставить ее покориться. Если ей не понравился наездник, она может зажарить его живьем, запалив гриву.
– Такое уже случалось? – спросил Колен.
– И не раз, – ответил начальник конюшни. – Вот почему вы должны стоять наготове с ведрами, чтобы вовремя вмешаться. Нельзя допустить, чтобы молодые рыцари сгорели, иначе вас немедленно повесят!
И пока начинающие конюхи поднимались, он добавил тихонечко:
– А если они упадут с лошади, постарайтесь не смеяться, а то с вас спустят шкуру… Эти петушки очень ревностно относятся к своей чести.
Колен и Антонен покивали.
– Не разглядывайте их, – пробурчал Арпагос, – для них вы не лучше земляных червей, так что и ведите себя как черви: пресмыкайтесь!
С такими речами Колену было трудно примириться. Он снова стал думать о лакомствах, которые вскоре с радостью принесет домой.
Молодые вельможи кичливо смеялись, потрясая кружевными манжетами и шляпами с перьями. Некоторые тащили за собой мечи размером больше их самих. На лицах у них читалось самодовольство, которое будто являлось частью их обмундирования. Один из них, очень красивый блондин, явно смотрел на мир как на игрушку, предоставленную для удовлетворения его прихотей.
– Вот этот, – прошептал Антонен, – хуже всех. Тибо де Шато-Юрлан… Никогда ему не противоречь, или тебе попадет.
И вот уже прибежали слуги, чтобы поднести прохладительные напитки молодым вельможам, тогда как тренеры верховой езды открывали сундуки, привезенные вьючными животными, и доставали доспехи.
– Они используют специальную броню, защищающую от огня, – объяснил Антонен. – Но она не всегда действует. И частенько им подпаляет задницу, особенно если они по глупости пришпоривают коней. Боевые лошади не привыкли, чтоб ими командовали. Покорность – не самая сильная их сторона.
Делая вид, что подметает двор, Колен ошеломленно наблюдал за церемонией облачения молодых людей. Начищенная до блеска броня блестела на них, словно драгоценный металл.
«Больше похоже на серебряную супницу, чем на военные доспехи!» – подумал Колен.
Тибо де Шато-Юрлан первым направился к манежу. Арпагос предоставил ему самого прекрасного из ратных коней – Огненного Гнева. По сравнению с ним Тибо казался карликом. Чтобы взобраться на спину лошади, ему пришлось подставить скамеечку, настолько тяжесть доспехов сковывала свободу движений. Как только он уселся в седле, дела ухудшились. Властный Тибо не вызывал у коня доверия. Молодой барон все время сильно натягивал вожжи и поранил коню морду, а когда Огненный Гнев фыркал, всадник шпорами бил его по бокам. Ответная реакция последовала без промедления. Пораженный Колен увидел, как одеяние всадника поменяло цвет и он оказался словно завернутым в огненный кокон. Пламя вылетало из ноздрей коня, а его копыта отпечатались на земле обугленными полукружиями, словно разогретая на огне подкова.
«Он сейчас загорится!» – догадался подросток, одновременно зачарованный и охваченный ужасом от необыкновенного зрелища. Непрерывно вертясь в седле, Тибо пришел в полное смятение. Кожа лошади под ним словно возгоралась, он будто сидел на раскаленных углях.
– Так тебе и надо, задавака! – прошептал Антонен, склонившись с метлой.
Вместо того чтобы успокоить коня, молодой наездник разъярился и стал стегать его плетью. Он не привык, чтобы ему оказывали сопротивление. С самого детства все вокруг с удовольствием выполняли его капризы. Он не мог понять, почему какая-то лошадь поступает по-другому.
Удар плетью стал его последней ошибкой. Огненный Гнев выгнулся, забив передними ногами в воздухе. Секундой позже его грива загорелась, словно выражая возмущение. Тибо, задыхаясь, оказался внутри пламени пылающего костра, как колдун, приговоренный к сожжению. Доспехи, призванные защитить его, раскалились, как котел. Он завопил от ужаса, освободился из стремени и упал наземь под грохот железа. При виде такого жалкого зрелища Антонен не смог сдержать смех.
– Прекрати, идиот! – шепнул ему Колен. – Его слуги смотрят на тебя. Они тебя выдадут.
Но Антонен хватался за бока и не мог справиться с накатившим на него весельем.
Арпагос, сжалившись над ним, подошел, стараясь прикрыть его от вельмож.
– Маленький кретин! – пробормотал он. – Я тебя предупреждал, ты подписал себе смертный приговор.
Потом, повернувшись к Колену, велел:
– За ведра, быстрей!
Мальчик отбросил метлу, схватил наполненную водой емкость и поспешно вылил ее на раскаленного рыцаря, вертевшегося, словно уж на сковороде. Вода зашипела, превращаясь в пар при контакте с горячим металлом. Слуги Тибо, наконец-то опомнившись, бросились на помощь молодому хозяину, театрально охая и
