Старик поверил и в эту историю. Помолчав немного, он высказал то, о чем уже думал Наруз Ахмед:
— Господин Джарчи допустил ошибку. Надо было сразу сообщить мне, что нужна надпись, а не клинок. Надпись давно была бы у меня. Мы напрасно потеряли много времени…
— Вы правы, уважаемый, — согласился Наруз Ахмед. — Ошибку надо исправить и поскорее скопировать надпись. Этот путь более легкий и менее опасный. Сколько человек живет в доме Халилова?
— Трое: он, жена и тетка жены.
— А сын? Вы говорили, что у него есть сын?
— Я правильно говорил. Сын есть, но он сейчас в Памирских горах.
— Квартира отдельная?
— Отдельный дом. Вход с улицы и через двор.
Наруз Ахмед потер лоб.
— Что ж, давайте думать…
— Завтра будем думать!
— Почему? Что мешает сегодня?
— Во-первых, ты устал, тебе надо отдохнуть, а во-вторых, дело может обернуться так, что клинок завтра окажется в наших руках.
— Это каким же образом? — оживился Наруз Ахмед.
Старик сообщил, что завтра утром будет предпринята третья попытка овладеть клинком, Гасанов подыскал нового человека, более надежного, чем первый, и тот согласился проникнуть в дом и вынести клинок.
Наруз Ахмед нахмурился:
— Стоило ли прибегать к уже использованному и не оправдавшему себя приему? Ведь Халилов и без того уже насторожен. Он может сразу сообразить, что в клинке что-то кроется… Опасно. Очень опасно!
Икрам-ходжа пожал плечами. Другого выхода он не видел. Виноват не он, а Джарчи.
— Я и не виню вас, уважаемый Икрам-ата, — примирительно сказал Наруз Ахмед. — Вы поступили так, как должны были поступить. Но план надо изменить…
— Поздно, — сердито ответил Икрам-ходжа. — Я до двенадцати часов завтрашнего дня не смогу уже увидеть Гасанова, а он не сможет предупредить вора.
— Жаль… Очень жаль…
Наруз Ахмед понял, что дальнейшие разговоры излишни и остается одно ждать.
Икрам-ходжа вздохнул и поднялся с подушек.
— Ты останешься здесь. Сестра моя как глухонемая. Она умеет молчать и ничего не замечать. У нее есть муж, но он уже не человек и скоро покинет грешную землю. Пойдем-ка, я покажу тебе свою комнату.
Наруз Ахмед встал. Они прошли коридором и через низенькую дверь вступили в полный мрак. Но вот щелкнул выключатель. Наруз Ахмед огляделся. Они стояли в просторной квадратной комнате с одним окном, выходящим в сад. Здесь как бы уживались две эпохи: феодальная и современная. Вдоль стены разместились две односпальные никелированные кровати, застланные шелковыми покрывалами, мягкий диван и белоснежный холодильник. Посредине стоял круглый стол под бархатной скатертью, с хрустальным графином на нем. В углу виднелась тумбочка с радиоприемником 'Нева' и два кресла. С потолка, закрывая стены, спускались старинные, ручной работы ковры. Толстый ковер был разостлан на полу.
— Ну и ну! — покрутил головой удивленный Наруз Ахмед.
— Это и будет нашим убежищем, — самодовольно объявил Икрам-ходжа. Здесь уж не так плохо.
— Хоп! — выразил свое удовлетворение Наруз Ахмед, сбросил с себя пиджак и начал стягивать сапоги. — Когда у вашего парня сеанс по расписанию?
— Вот уж этого я не знаю. А что?
— Надо уведомить Джарчи. Он, пожалуй, занес меня в список покойников.
— Почему?
— Самолет, из которого я выпрыгнул, подбили. Он упал и сгорел.
— Ай-яй-яй!… — ужаснулся старик. — Хорошенькое дело!
— Задержись я минуты на три-четыре, и мы бы не сидели сейчас здесь.
— Значит, ты родился под счастливой звездой. Срок твой еще не подошел.
— Выходит, что так. А с радистом вы встретитесь завтра?
— Да, в двенадцать.
— Отлично. Передайте ему рацию и телеграмму, Дайте мне листок бумаги. Карандаш есть.
Икрам-ходжа достал из тумбочки под радиоприемником стопку почтовой бумаги и подал гостю.
Наруз Ахмед, разутый и раздетый, сел за стол, набросал текст радиограммы и подал листок Икраму- ходже.
— Теперь дело за вами, — сказал он. — Джарчи предупредил меня, что шифром владеет ваш радист, а кодом — вы. Я пишу от вашего имени. Так велел Джарчи.
Старик пробежал текст глазами и вышел из комнаты. Вернулся он с книгой в руке. Сев за стол, он положил перед собой радиограмму и раскрытую книгу, надел очки и стал писать.
Закодированная им радиограмма выглядела так:
'Ваш младший брат жив и здоров. Четки и патефон получил. Голубя, подаренного вами, заклевал коршун. То, что вы просили, еще не купил, но уже подыскал. Пугает высокая цена. Надеюсь уговорить владельца. Привет от меня и моего блудного сына вам и Москве'.
Икрам-ходжа прочитал несколько раз написанное, свернул листок и спрятал под стельку своего башмака. Потом подошел к розетке и выключил свет.
11
Без нескольких минут двенадцать Ирмат Гасанов появился в сквере, разбитом против городского почтамта. В этот знойный и душный полуденный час сквер пустовал. Гасанов выбрал скамью, защищенную густой травой, сел на нее, раскрыл книгу и стал читать.
С небольшим опозданием в сквер пришел Икрам-ходжа. Он прошелся по одной аллее, перебирая четки, затем по другой и наконец опустил свое многопудовое тело на скамью, рядом с Гасановым.
Тот посмотрел искоса на своего духовного наставника и продолжал читать.
— Рассказывай! — предложил ему Икрам-ходжа.
— Ничего не получилось, — проговорил Гасанов, не отрывая глаз от книги. — Клинка он не нашел. Облазил два шкафа — книжный и платяной, обыскал письменный стол, посмотрел под матрацами дивана и кроватей — нигде. Быть может, Халилов спрятал клинок во дворе?
— Не знаю, — бросил старик. — А как все прошло?
— Удачно.
— Этого мало. Скажи, как это удалось ему?
— Парень он ловкий. Перед рассветом, еще затемно, пробрался в сад, засел в малиннике, дождался утра и стал наблюдать. Когда в доме осталась одна старуха, он начал действовать. И очень хитро. Он заранее подкупил трех мальчишек, и те дежурили за стеной сада. Как только старуха показалась во дворе, он подал сигнал мальчишкам, и те с трех сторон полезли через забор к яблокам. Старуха начала гоняться за ними, а он в это время занялся домом. Я сидел в засаде на улице и видел сам, как он вышел со двора через калитку.
— Ничего в доме не взял?
— Нет, я его предупредил.
— Следов не оставил?
— Говорит, что все в порядке, комар носа не подточит.
— Ты с ним расплатился?
