Черкасска, смена руководства Войска Донского, расширение восстания, победы над карателями), столь же заметны и явные, все нараставшие промахи: промедление с походом на Азов после захвата Черкасска, когда каратели не собрали еще достаточное количество полков; раздробление сил, рассылка из Черкасска наиболее способных и преданных атаманов; довольно терпимое отношение к старшине из «московской партии», вербующей все больше сторонников.
На одном из черкасских кругов, в конце мая или начале июня, против Булавина, снова говорившего «многие непристойные слова» (о борьбе с царскими войсками, походе на Москву), группа казаков верховых городков, несомненно, из числа «природных», старожилых, открыто угрожает ему:
— Ты много говоришь, а с повинной к великому государю не посылаешь.
— Посылал. И не раз, — ответил Булавин, — да без толку. Царевы воеводы наступают и нас бьют. И мы пойдем их бить и государевы городы разорять, бояр и прибыльщиков искоренять.
— У великого государя силы поболе твоей. А нас всех ты не перекуешь. Ныне нас в согласии много. Можем тебя и в кругу поимать.
«Природные», домовитые и их сторонники от тайных козней переходят к открытым угрозам. Булавин арестовал некоторых крикунов-изменников. Его личную охрану усилили — в караулах при нем стоит человек по 50 повстанцев. Более того — Булавин настоял на том, чтобы запретить вообще говорить о возможности повинной царю. Василий Фролов сообщил об этом в Азов:
— Да он же, Булавин, учинил в Черкаском заповедь под смертной казнью, чтоб никто про именование великого государя не вспоминал; а буде кто станет говорить, чтоб принесть великому государю повинную, и тех людей похваляетца казнить смертью.
«Заповедь» была оформлена, как решение войскового круга, возможно, того самого, на котором часть казаков угрожала Булавину «поиманием» и тем самым расправой. Это постановление, принятое по инициативе Булавина, в ходе борьбы на круге, ярко и недвусмысленно говорит о важнейшем, кардинальном моменте восстания — значительная часть его участников показала себя способной отойти от безусловной, беспредельной веры в «доброго царя», отказаться от верности, службы его священной особе. Подобное явление не так уж часто можно отметить для народных движений феодального времени.
Напряжение не спадает. Однажды в Черкасске объявили тревогу — «стреляли из двух вестовых пушек». На следующее утро войсковой атаман устроил во всех станицах острова смотр. Не все казаки явились — стало быть, убежали в Азов. Булавин собрал в один курень жен и детей беглецов, на их имущество наложил арест — «пожитки их в куренях все запечатал и приказал караулить тех станиц казакам».
На одном из кругов Булавин, которого о заговоре старшин известил Кирилл Нос, один из его участников, предложил:
— Господа казаки! Стало известно, что среди нас появились изменники. Доподлинно мне ведомо, что черкаские старшины сносятся с азовским губернатором, меня хотят схватить и убить, а вас всех выдать Долгорукому и боярам.
— Смерть изменникам!
— Что делать будем, атаман?
— Говори!
— За ту измену всех их побить! — Булавин обвел глазами притихший круг.
— А потом?
— Царские полки сюда идут! Не помилуют!
— В таком разе, — атаман решительно поднял руку, — Черкаской весь выжжем, а сами уйдем на Кубань. Любо?
— Любо!
— Любо-то любо! Да не совсем...
Обстановка в Черкасске изменилась, что Булавин давно почувствовал. И это его настораживало. Снова принял меры предосторожности. И не напрасно.
Однажды, в первый день июня, Булавин решил попариться в бане. Поздеев предложил пойти к нему на хутор. По дороге атамана пытались схватить заговорщики — Василий Фролов, Климент Кабан, Степан Ананьин, Семен Ребрин, Алексей Каршин и другие, всего до 30 человек. Булавин и его друзья были начеку, заговорщики разбежались. Но они продолжали делать все, что могли. Одни бежали в Азов, другие плели интриги за спиной Булавина.
Василий Фролов, один из участников тайного совещания заговорщиков у Ильи Зерщикова, начал, и не без успеха, осуществлять их предательский план. Азовский губернатор не скрывал своего удовлетворения, послал по договоренности с ним своих людей к Черкасску:
— И те, государь, посланные мои, согласясь с ним, Васильем, с товарыщи, конские табуны от Черкаского отогнали к Азову. И они, Василей Фролов с товарыщи, приехали в Азов.
Случилось это в ночь с первого на второе июня.
Зерщиков доносит в Азов, что Булавин, ввиду такой сложной и угрожающей обстановки, хочет бежать на Кубань, а Черкасск выжечь. Но сбор и наступление карателей властно диктуют необходимость организации отпора на западе и востоке, наступления на Азов, этот нарыв на донском подбрюшье. Булавин планирует вернуть в Черкасск войска Драного и Некрасова с Донца и Волги, чтобы вместе идти на Азов. Но и там, как и в верховьях Дона, на его левых притоках, каратели начинают давить на повстанцев. Драный сам просит Булавина о помощи:
— Идут на меня полки Долгорукого. И стоять против тех полков мочи моей нет. Пришли, Кондратий Афанасьевич, мне людей на помочь.
Булавин призывает на помощь для похода на Азов Кубанскую орду. Толстой узнал от черкасских казаков Тимофея Гаврилова и других (они жили в Азове, ездили к Черкасску «для проведыванья про замыслы вора Булавина»:
— Вор Булавин в верховые казачьи городки посылает письма непрестанно, чтоб изо всех городков казаки съезжались в Черкаской.
— Как те казаки? — Толстой смотрел на Гаврилова. — Послушались?
— По тем письмам из верховых городков казаки в Черкаской едут з десятку по шести человек.
— Для чего их созывает Булавин?
— Намерение у него итить к Азову войною. Для того он, вор, приказал приезжим кубанским татарам, которые поехали от него на Кубань с письмами, чтоб пригнали к нему с Кубани в Черкаской 2000 лошадей.
— Пригнали кубанцы? Сколько?
— Пригнали для продажи с 500 лошадей.
— О запорожцах что слышно?
— К нему, вору, пришли в Черкаской запорожских казаков 60 человек.
— Что еще узнали?
— Июня в 13-й день у того вора в Черкаском был круг. И в том кругу говорил он своему воровскому собранию, чтоб они были готовы на приступ к Азову июня к 14-му числу.
— И как решили?
— В том кругу воровского его собрания казаки говорили ему, чтоб под Азов не ходить, а дождатца б сверху казаков для того, что в Черкаском их малолюдно; а отпустил бы их сено косить.
— Что ж Булавин?
— Он сено косить их отпустил.
Другие осведомители сообщают Толстому:
— А знатно Булавин с единомышленники своими и Рыковских станиц с казаками хочет бежать на Кубань вскоре. А Рыковских станиц казаки лошади и телеги готовят.
Долгорукий со слов губернатора извещает царя:
— Вор Булавин хочет Азов и Троицкой добывать; чтоб мне поспешить с полками к Азову. И приказывал Толстой посланному своему капитану. (И. Семенову. —
Уверенность черкасских старшин-изменников и воевод, которых они информировали, имела некоторые основания, хотя и отличалась преувеличениями. Они явно торопили события, до того не терпелось им
