– Завтра утром я должен заняться другим ножом.
– Тогда я приду вечером. После ужина можно?
– Годится.
Женщина деловито кивнула и двинулась прочь, но помедлила рядом с Фаун, оглядывая ее с ног до головы. Брови ее поползли вверх.
– Так, значит, ты и есть знаменитая новобрачная – крестьянка?
Фаун, которой не удалось по тону незнакомки понять, как та к ней относится, ограничилась безопасным книксеном.
Женщина покачала головой.
– Ну, Дор, твой брат… – С этим туманным высказыванием она ушла.
Судя по недовольной гримасе Дора, он извлек из слов женщины больше информации, чем смогла Фаун. Фаун не обратила на это внимания: у нее в данный момент был более неотложный повод для тревоги. Она осторожно приблизилась к Дору, словно опасаясь, что он ее укусит. Дор положил нож на доски крыльца и насмешливо посмотрел на Фаун.
Фаун слишком нервничала, чтобы сразу приступить к делу; вместо этого она спросила:
– Зачем приходила та женщина?
– Ее дед неожиданно умер во сне несколько недель назад, лишившись шанса создать разделяющий нож. Она принесла его нож, чтобы я его очистил.
– Ох… – Да, конечно, такое должно иногда случаться. Фаун стала гадать, как Дор готовит старый нож к тому, чтобы он был погружен еще в чье-то сердце. Жаль, что они не могут стать друзьями – «или даже родственниками», – тогда бы она спросила.
Впрочем, сейчас не до того. Фаун сглотнула и протянула вперед левую руку.
– Перед тем как Даг отправился в Рейнтри, я спросила его, не может ли он сделать так, чтобы я чувствовала его через свою свадебную тесьму, как он чувствует меня. Он сделал это. – Фаун молила всех богов, чтобы Дор не спросил: как именно Даг выполнил ее просьбу. – Прошлой ночью, часа через два после полуночи, я проснулась – вся рука болела. Сарри тоже проснулась примерно в это же время, но она сказала только, что Рази и Утау все еще живы. И Мари тоже, по словам Каттагуса. Так раньше не бывало… я испугалась… думаю, что Даг пострадал. Можешь ты определить… сказать мне больше?
Фаун не особенно много могла прочесть по лицу Дора, но ей показалось, что в глазах его промелькнула паника. Во всяком случае, он не стал иронизировать, а взял ее за руку и провел пальцами по тесьме. Губы Дора дрогнули и сжались, и он покачал головой – не потому, что потерпел поражение, а скорее раздраженно.
– Отсутствующие боги, Даг, – пробормотал он, – неужели не мог не влипнуть?
– Ну что? – обеспокоенно спросила Фаун.
Дор выпустил ее руку, и она снова прижала браслет к груди.
– Ну… я думаю, что Даг, возможно, получил рану. Сказать, насколько тяжелую, я не могу.
Оскорбленная его безразличным тоном, Фаун бросила:
– Неужели тебе все равно?
Дор развел руками.
– Если он и ранен, это будет не первый случай, когда он возвращается в лагерь на носилках. Я слишком часто видел его в таком состоянии. Признаю, тот факт, что он командует эскадроном, меня немного…
– Тревожит?
– Если угодно. Я не могу понять, как Громовержец… Но ты говоришь, что с остальными все в порядке, так что они о нем позаботятся. Дозорные своих не бросают.
– Если только он не потерялся, не отбился от остальных или еще что-нибудь. – Фаун могла вообразить сотню «еще чего-нибудь», каждый случай страшнее предыдущего. – Он мой муж. Если он ранен, я должна за ним ухаживать.
– Что ты собираешься сделать? Вскочить на коня и мчаться туда, где идет сражение? Заблудиться в лесу, утонуть в болоте или в реке, быть съеденной первым же встреченным волком – или Злым? Впрочем, если подумать, может быть, стоит попросить Омбу оседлать для тебя коня и отправить в путь. Это наверняка решило бы проблему для моего братца.
Весьма огорчительным было то, что именно такие панические мысли все утро преследовали Фаун. Она нахмурилась.
– А может быть, я вовсе и не заблужусь. Когда Даг поработал над моей тесьмой, он сделал так, что я смогла определить, где он находится. По крайней мере определить общее направление, – честно уточнила Фаун.
К ее смущению, Дор, прищурившись, долго молча смотрел на нее и все сильнее хмурился.
– Никакого отношения к твоему свадебному браслету это не имеет. Даг подчинил часть твоего Дара своему. – Дор, казалось, собирался сказать что-то еще, но неожиданно умолк, и на лице его отразилось сомнение. Через мгновение он добавил: – Я и понятия не имел, что он… Это умелая работа с Даром, признаю, только нехорошая.
– Не понимаю.
– Естественно, не понимаешь.
Фаун стиснула зубы.
– Это означает только, что ты должен больше мне объяснить.
– Вот как? – Насмешливый взгляд вернулся.
– Да, – очень решительно сказала Фаун.
К ее немалому удивлению, Дор пожал плечами, но уступил.
– Это магия Злых, и она запрещена Стражам Озера по очень веским причинам. Злые при помощи своего Дара порабощают умы крестьян. Отчасти поэтому крестьяне так же не могут нести дозор, как и собаки – достаточно могущественный Злой способен подчинить их сознание и использовать их против нас.
– А почему такого не случается со Стражами Озера? – ударом на удар ответила Фаун.
– Потому что мы умеем закрывать свой Дар и защищать его от нападения.
Фаун была вынуждена неохотно признать, что Дор, должно быть, говорит правду. Значит, Злой в окрестностях Глассфорджа похитил бы ее разум и волю, если бы имел на это время? Или просто вырвал бы ее Дар, как сделал это с ее малышкой? Теперь уже не узнаешь. Это и в самом деле бросало новый тревожный свет на то, что Фаун до сих пор считала крестьянской клеветой на Стражей Озера и их способность заманивать неосторожных. Но если…
Фаун неожиданно вспомнила о туманных предостережениях Каттагуса.
– Запрещена?
«Насколько строго запрещена и каково наказание за нарушение запрета?»
Уж не вручила ли она только что брату-врагу новое оружие против Дага?
«О боги, я ничего не способна сделать правильно, когда дело касается этих людей!»
– Ну, во всяком случае, не поощряется. Один Страж Озера не в силах применить такой способ к другому, но Дар крестьянина широко распахнут и может быть подчинен достаточно сильным… – Дор запнулся, но все же договорил: – Мастером. – В голосе Дора неожиданно прозвучало изумление, но он поспешно его скрыл. Глаза Дора сузились, и Фаун очень не понравилась его хитрая улыбка. – Это отчасти объясняет, как Дагу удалось заставить тебя бегать за ним, как потерявшегося щенка.
Фаун охватило смятение, но она, в свою очередь, прищурилась, глядя на Дора.
– А это еще что должно означать? – поинтересовалась она.
– Думаю, что это должно бы быть очевидным. Если нет, то братец – молодец.
Фаун постаралась сдержать раздражение.
– Если ты пытаешься сказать, что твой брат приворожил меня, то это неубедительно. Даг ничего не делал ни с моим браслетом, ни с моим Даром до той ночи перед отъездом.
Дор склонил голову к плечу и сухо спросил:
– Откуда ты знаешь?
Это был страшный вопрос. Может быть, он с такой же легкостью, как Камбия, разбирался в ее Даре, чтобы попасть в самую болезненную точку, подкрепить ее тайные страхи. Сомнения нахлынули на Фаун, как бурный поток, но неожиданно разбились о другое воспоминание – о Санни Сомене, его мерзких угрозах
