Позиция Гамсуна совершенно ясна. Она не менялась со временем, поскольку сам писатель был абсолютно уверен в собственной правоте, но тем не менее досадное недоразумение омрачало ему жизнь.
В 1893 году он пишет своему ярому противнику, редактору «Моргенбладет» Вогту:
Гамсун был слишком горд, чтобы оправдываться, а быть может, считал, что своими объяснениями только подольет масла в огонь. Кроме того, он считал, что развязанная в немецкой прессе дискуссия о плагиате была «срежиссирована» норвежскими писателями, живущими в Германии и обиженными выступлениями против них Гамсуна.
Первым «подозреваемым» стал Арне Гарборг, выпустивший в 1890 году роман «Усталые люди». В критических отзывах на «Мистерии» журналисты часто сравнивали «Усталых людей» с этой новой книгой Гамсуна — и, естественно, не в пользу последней. Гарборга даже называли «альтернативой» Гамсуну. Был ли Гарборг замешан в «немецкое дело», сказать трудно, но Гамсун считал, что без него не обошлось, потому что, помимо обвинения в плагиате у Достоевского, в статье был еще и прозрачный намек на плагиат у Гарборга (из его романа «Студенты-крестьяне»).
Так или иначе, но история получилась неприятная. Можно предположить, что только сильный характер Гамсуна и уверенность в своей правоте помогли ему «пережить» ее и продолжать работать.
Следующим романом стал «Редактор Люнге» — ответ уже не «четверке великих», а злобным критикам и критиканам.
Как всегда, работать в больших городах, где у него находилось много друзей и знакомых и слишком велик был соблазн развлечений, Гамсун не мог, а потому уехал заканчивать роман на датский остров Самсё.
Вскоре были написаны два памфлетно-критических романа — «Редактор Люнге» (1892) и «Новые всходы» (в оригинале — «Новая земля», «Ny Jord») (1893), — имеющие, как считают многие исследователи творчества Гамсуна, ныне чисто историко-литературное значение.
В «Редакторе Люнге» Гамсун дорассказал историю Дагни Хьеллан, вышедшей замуж за морского офицера и ставшей светской дамой, но по-прежнему помнившей о Нагеле.
В этом романе Гамсун очень зло, как истинный сатирик, нарисовал образ беспринципного газетного дельца, который считал возможным диктовать народу, как ему развиваться дальше.
Роман по праву называют приговором буржуазному либерализму. С другой стороны, в нем впервые были «озвучены» взгляды Гамсуна на вопрос о независимости Норвегии и ликвидации навязанной ей в 1814 году Швецией унии, расторгнутой лишь в 1905 году.
Интересно, что среди руководителей радикальных движений Европы наряду с именем Гамбетты писатель называл и имя Александра Ульянова.
«Новые всходы» были не менее сатиричны — но мишенью писателя стала уже художественная богема и — шире — художественная интеллигенция. Можно сказать, что «Новые всходы» тоже являлись своеобразным продолжением «Мистерий», потому что в этом романе описывалась среда, из которой вышел Нагель. Писатель иронизировал над большими и малыми божками этой среды, гениями на час, истекающими завистью друг к другу, и это было несомненной необходимостью защититься и успокоить уязвленное самолюбие.
Если богема с ее пороками, мелочностью и завистью вызывала у Гамсуна резко отрицательные чувства, то, основываясь на собственном опыте, он вывел в романе «сладкие» образы меценатов- торговцев.
Работа над произведениями продвигалась тяжело — писателя мучили плохое здоровье и отсутствие денег. Ему вновь пришлось читать лекции — и в Дании, и в Швеции.
Но когда вышел «Редактор Люнге», ситуация изменилась. Книга разошлась почти мгновенно, и практически тут же был напечатан второй тираж.
Критика на роман, как всегда, была разной. Нильс Кьяр[75] написал в «Дагбладет»: «Эта книга — настоящий подвиг в золотой век навозных ядовитых мух. У того, кто нападает, есть силы выдержать натиск. Ему хватит мужества и стойкости отражать удары. Давайте же низко поклонимся ему, если повстречаем на улице».
В «Верденс Ганг» рецензию написал Гарборг, сквозь зубы процедивший несколько добрых слов в адрес Гамсуна, но в целом полностью разгромивший книгу.[76]
Как бы то ни было, но у Гамсуна теперь появились деньги, а желание путешествовать никогда его не покидало. И вместе со своим другом, датским драматургом Свеном Ланге, он уезжает в Париж.
Глава восьмая
ПАРИЖ
Париж 1890-х годов для большинства европейских художников был культурной столицей.
В Париже жила настоящая норвежская колония, включавшая в себя Юнаса Ли, Бьёрнстьерне Бьёрнсона, Эдварда Мунка,[77] Гюстава Вигеланна,[78] Эдварда Грига и многих других. Норвежцы общались преимущественно друг с другом,