родит, бранчливо думаю я.
– У нас есть длинная крепкая веревка?
– Конечно. Там внизу, ты же помнишь, – напоминает Тангенс. – Рядом с лифтом. А зачем?
Если опять спуститься на уровень ниже по этой чертовой лестнице… Я точно видел: один из тросов, связывающих наш дом с тем, который через дорогу, цел. Можно попробовать сделать что-то типа паромной переправы, прикрепить веревку там, здесь, повесить что-то типа корзины и перетащить их сюда.
– Ты что порешь! – с двух сторон толкают меня Тангенс и Дмитрий Михайлович. – Что ты мелешь? Ты что, циркач?
– И колесики нужны, – добавляет Тангенс важно. – Направляющие.
– Не обязательно, – возражает Дмитрий Михайлович и вопросительно смотрит на меня.
37
Обвязываю веревку вокруг пояса. Другой конец – у Тангенса и Дмитрия Михайловича. Спасательный круг: проденем веревку и перетащим по очереди всех желающих.
Взгромождаюсь «на дебаркадер». Вокруг налило синей темноты. Ветер почти утих. Небо черное, как дуло, из него высыпаются остатки ветра, и в небе белый серп без ручки завис где-то над Литвой.
Начинается область неопределенности.
Иду не с пустыми руками. Диодоро было легче.
С другой стороны, самолет – тоже недвижимость, а легко летает среди пустынных верст, где циклоны.
Может быть, Арефьев решил заняться самолетами?
Делаю шаг вперед. Еще один. Балансирую. Все же с бухтой веревки в руках, и по проволоке, и в спасательном жилете… Нет, Диодоро бы не смог. Неужели вправду на небе установлено зеркало, и настоящий мир с той стороны, а здесь – отражение? И у меня, наконец, может получиться пойти совсем в другую сторону?
(«И с этой дороги проселочной, которой не видно конца…»)
Примечания
1
Это сказка о зачарованной стране, которая никогда не бывала в одном месте дважды.
2
Это так сложно.
3
Мне плевать на ваши ничего не значащие умствования (или маржинальные спекуляции).