— Слушаюсь!
Через полчаса «джип» взбирался в гору. В нём сидели два милиционера и Циго. Третий милиционер присоединился к ребятам. Испуганный старый цыган показал им, куда побежал Крджа. В уверенности, что они, наконец, захватят Крджу, ребята шли упорным шагом охотников, преследующих зверя, и чем ближе они подходили к сёлам, тем энергичнее становился их шаг. Впрочем, была тут и причина поважнее: сумка милиционера Симы, ещё утром доверху набитая продовольствием, теперь была пуста. Её содержимое переселилось в желудки изголодавшихся черноногих.
— Я чувствую, как во мне прибавляются новые калории, — говорил Пирго, дожёвывая на ходу здоровый кусище хлеба с салом.
— У меня словно крылья растут, — поддакнул вечный молчальник Дойчин.
В колонне не хватало только Боцы. Он отстал на добрых полкилометра. В одной руке у него был кусок хлеба, а в другой уздечка. За ним по склону горы, медленно перебирая стариковскими ногами, плёлся Мустанг.
…Крджа чувствовал за спиною погоню. Уже добравшись до перевала, откуда видны были сёла в долине, он обернулся. Далеко внизу он увидел дорогу и на ней мальчишек с милиционером. При виде их комок подкатил к горлу Крджи.
«Теперь не до шуток!» — подумал вор. Он подобрал подол платья и заткнул его за пояс… Прилаживая одежду так, чтобы она не мешала бежать, он услышал шорох денег, спрятанных за пазухой. Это вернуло ему бодрость. Он ещё раз оглянулся, сверкнул глазами и припустился что было сил. Вскоре он оказался на просёлке. Дорога сбегала вниз, и Крджа решил спуститься к селу, а там уже свернуть в лес, выбрать удобную позицию и следить за погоней.
На всякий случай он вытащил из-за пояса револьвер. Передвинул предохранитель на красную отметку, туда, где красными буквами было написано по-немецки: Feuer[5] .
«Живым не сдамся! — подумал он. — Фойер мне, фойер им, а там будь что будет!»
Торопливыми шагами припустился он по грязной дороге. Миновал выкошенный луг, выбрался на каменистую тропинку и, взобравшись по ней на вершину, увидел перед собой село.
Остановился, чтобы перевести дух, и обомлел.
Метрах в тридцати над ним слышались удары топора, чьи-то голоса, треск ломающихся сучьев и кто- то закричал:
— Яков, сбегай домой, принеси клинья, надо ствол разбить.
«Заметит он меня», — мелькнуло в голове у Крджи, но было уже поздно. Мальчишка сбежал на дорогу, и камень сорвавшийся у него из-под ног, прокатился совсем рядом с Крджей. Вор испуганно оглянулся, и глаза его встретились с удивлёнными глазами мальчика.
— А, ты здесь! — крикнул Яков.
Крджа быстро повернулся и побежал. За спиной он услышал крик Якова:
— Отец, отец! Скорей! Вон цыганка, что у нас вчера курицу украла.
Яков вопил так, словно его резали живьём, а Крджа нёсся, будто спасался от стаи волков. В деревне поднялась настоящая тревога. Женщины выбегали из домов, испуганные куры носились по двору. Отец Якова выскочил на тропинку и, увидев, в чём дело, бросился вслед за вором.
А Крджа мчался прямо по главной улице села, деваться ему было некуда — приходилось пересекать территорию противника.
Из крайнего дома выбежал рослый крестьянин и преградил ему дорогу. Вор метнулся в сторону. Перескочил плетень и скатился в огород, прямо на лук и картошку.
— Несчастная! — запричитала хозяйка. — Весь огород вытоптала, будь ты проклята! Мало того, что кур воруешь!..
И она запустила огромной деревянной ложкой, которой только что снимала с молока сливки, прямо в Крджу.
— Это не цыганка, не цыганка! — закричал Яков. — Это он Дом ограбил! Держи его, держи-и!
У Крджи потемнело в глазах… «Узнали…» — И, уже не скрываясь, он вытащил револьвер и направил его на отца Якова.
— Уйди! — сипло прорычал вор. — Уйди, а то убью!
Пятясь назад, Крджа перебрался через плетень и снова пустился через село. Прислушался. До него донёсся какой-то новый шум. Наверху, на дороге, затарахтел мотор «джипа».
— Вон он! — услышал Крджа голос Циго. — Он в деревне.
«Джип» прибавил скорость и остановился у выезда из села. Милиционеры выхватили револьверы и со всех ног побежали наперерез беглецу.
Вскоре Циго услышал резкий окрик:
— Сдавайся! Стрелять буду!
— Поймали! — подпрыгнул от радости Циго, и не успел он прийти в себя, как появился Крджа в разодранной одежде, а за ним потные, но довольные милиционеры.
— Доигрался! — выпятил грудь Циго. — Давай сюда деньги, живо!
Крджа поглядел на него долгим страшным взглядом. Всё ещё разгорячённый погоней, процедил сквозь зубы:
— Тут они, у меня, змеёныш сопливый!..
XXIII
Когда Мичин отряд появился в деревне, всё было уже кончено. Крджа сидел в «джипе» под охраной. Найденные у него деньги были пересчитаны, опечатаны и спрятаны в сумку командира. Командир ожидал милиционера, оставшегося с мальчиками, чтобы двинуться в город, где Крджу ожидал ночлег в кутузке.
— Ну, привет! — крикнули милиционеры, садясь в «джип». — Спасибо за помощь!
— Спасибо и вам! — зашумели черноногие.
Шофёр дал газ, автомобиль заурчал и скрылся за поворотом.
Измученные мальчишки сели на лавку у дома Якова. Яков угощал их: принёс кувшин кислого молока, ещё тёплый пирог, и начался настоящий пир.
Отец Якова сидел в сторонке и внимательно рассматривал мальчиков. Он переводил взгляд с одной лохматой головы на другую, закрывал глаза, словно оживляя далёкие воспоминания, и опять открывал, вглядываясь в живые, загорелые лица черноногих.
«Нет!.. — думал он, — торопиться нельзя… нельзя, хотя бы из-за Якова».
И он снова смотрел на мальчиков. Разглядывал удлинённое лицо Рако, крупную фигуру Пирго, и надежда снова оживала в нём: «Вот этот мог бы быть… В нашей семье все здоровые, как говорится, об землю не расшибёшь. — Но что-то заставляло его быть осторожным и очень осмотрительным. — Не горячись!» — твердил себе коренастый, задумчивый крестьянин, не переставая следить за каждым движением мальчишек, сидящих за низким круглым столиком. Любое движение, изменение в голосе или радостная улыбка рождали то надежду, то разочарование…
Не доев угощения, Мича отложил ложку и встал, глядя на тропинку, по которой они пришли.
— Странно, где это Боца застрял? — сказал он встревоженно. — Не надо было оставлять его одного.
Крестьянин вскочил.
— А с вами ещё один товарищ? — спросил он дрогнувшим голосом.
— Ага! — рассеянно ответил Мича. — Он остался в горах с конём, а конь старый-престарый, вот они и плетутся еле-еле.
— Я пойду встречу. Нехорошо, что вы оставили его, заблудится ещё мальчишка… — произнёс крестьянин и быстро зашагал по тропинке.
