Бурелом. Книга третья

Великих, небывалых потрясений,
…Восточный ветер шелестит в сирени,
Над финским озером взошла звезда.

И та же искрится над Летним Садом,
Над Пушкинской могилою горит,
В лесах забытый осеняет скит,
С серпом и молотом сияет рядом.

Вы говорите: мы и вы — рубеж.
Да, между нами пролегла граница,
Но в сердце та же кровь, что в вас томится,
И нет для сердца ни границ, ни меж.

И разве может чувству быть преграда,
Любви к стране, где все мы рождены!
Мы сердцем пережили дни войны,
Бои в степях, осаду Ленинграда.

И плена скорбь, и гнев, и боль утрат,
И, как и вы, мы слушаем — в разлуке, —
Как нарастают в отдаленьи звуки,
Победных залпов громовой раскат.

1945

Эмигрант

По улице, засыпанной листом,
И по аллее в парке опустелом
Мечтательно, бесцельно — дом не дом —
Идет он сгорбившись, в пальто позеленелом.

Уже ненужный, вьется лист над ним,
Хрустит песок под тихими шагами.
От моря тянет воздухом сырым,
Меж двух стволов закат — как будто в черной раме.

Судьба изгоя — горькая судьба,
Как барка. пущенная по теченью.
Тяжелый груз, не выдержать — слаба,
И неминуем час — быть кораблекрушенью.

Но втайне, из последнего огня
Мольба о чуде, стынущая в жилах.
— Страна моя живет и без меня,
А я без родины дышать не в силах.

1944

Родина

Родина — это воздух,
Которым легко дышать,
Небо в знакомых звездах,
Где можно свою отыскать.

Шелест былинной дубравы,
Колосьев тысячный всход,
Древние буйные травы,
Вода ключевая и мед.

Родина — всех поколений,
Всех лет и событий груз,
Мертвых славные тени
И мертвых с живыми союз.

Тяга крови единой,
Радость речи родной…
Родина! — клик лебединый,
Зовущий: домой, домой!

1945

Приказ