Дваждырог

только налегке, иначе ему не успеть. Бросив все, Дваждырог выбежал из дома и побежал вначале по дороге, а после напрямик через ручей, через болото, заросли кустарника, опять через болото, затем по галечному склону – вверх, вверх и вверх! А дальше – скалы, горная тропа. Ну так быстрей давай, быстрей!

А день уже кончается. А солнце ниже…

Ну, еще! И еще, и еще!..

Нет, теперь уже совсем темно, тут чуть не так ступил – и сразу рухнешь в пропасть. Да и сил никаких не осталось. Дваждырог, вконец измученный, лег между камнями и заснул.

А проснулся он, как всегда, в своей собственной постели. В окно светило солнце, в курятнике кричали куры, в хлеву бодала дверь коза. Дваждырог мрачно откашлялся в кулак, оделся (до этого он был в пижаме), вышел во двор, открыл курятник, хлев… Нет! Бросил это все – и побежал! Бежал он целый день, бежал и вечером, бежал уже и в полной темноте. Тропа все круче поднималась в гору, Дваждырог то и дело оступался и падал, но тут же поднимался, вновь бежал, вновь падал – до тех пор, пока, свалившись на тропу, не потерял сознание. А утром Дваждырог…

Да-да, вот именно, он снова очнулся в своей ненавистной постели. Да как же это так, думал он, почему именно здесь, в его долине, это случилось?! Почему именно на него свалилось это жуткое несчастье?! Вот о чем он тогда думал, и еще о многом и многом другом. В конце концов, уже окончательно обезумев от гнева и горечи, Дваждырог подскочил к печи, выхватил из ее раскаленного зева горящую головню, выбежал во двор, поджег дом – и с диким криком бросился в огонь, задохнулся от дыма…

А на следующее утро проснулся в холодном поту. Он, как вы сразу догадались, опять лежал в своей постели. Лежал и, задыхаясь от гнева, думал, что же ему теперь делать, если даже смерть не может взять его?! Сесть, что ли, написать послание потомкам, предупредить… Но, во-первых, все, что он сегодня напишет, завтра бесследно исчезнет. А во-вторых, какие могут быть потомки, если время здесь остановилось, и посему он, Дваждырог, вечен?! Да-да, вот именно – он вечен! Дваждырог сел, свесил ноги с постели и нахмурился. Вот так-то, думал он, ничего здесь не изменить, все, что было вчера, исчезает сегодня, все отступает перед временем – все, кроме… Да, конечно! Есть выход! Есть! Он догадался! Сияющий от счастья, Дваждырог выбежал на крыльцо и стал сосредоточенно смотреть перед собой. Пять дней упрямый Дваждырог смотрел, смотрел…

И только на шестой день он наконец увидел…

Нет, точнее представил самого себя! Тот, второй Дваждырог стоял возле колодца и мрачно хмурился. Так, хорошо. Дваждырог напряг все свое воображение… и его двойник медленно поднял правую ногу и переставил ее вперед, потом, неловко покачнувшись, переставил и левую. Потом, с каждым шагом передвигаясь все увереннее, двойник подошел к курятнику, отбросил щеколду… и упал, и исчез.

Что ж, придется начинать сначала. Дваждырог покраснел от напряжения, тяжело засопел… И его двойник вновь появился возле колодца, деловито почесал затылок, подошел к курятнику и выгнал кур во двор, заглянул в хлев, присел возле козы…

Нет, не годится, слишком медленно. Дваждырог вновь представил себя возле курятника, потом выходящим из хлева с полным подойником молока, потом сидящим за столом, бегущим к огороду, пашущим…

Когда начало темнеть, двойник как будто бы вспахал пол-огорода. Весьма и весьма довольный собой, Дваждырог поужинал, почитал книгу, лег в постель и подумал: завтра я – мысленно – буду работать еще расторопнее, и тогда еще посмотрим, чья возьмет! Ведь мысль, как известно, быстрее времени.

Так оно и случилось. Назавтра Дваждырог мысленно сделал все свои дела по хозяйству, мысленно вспахал огород, потом мысленно пропалывал и поливал грядки, мысленно радовался тому, какой будет прекрасный урожай… Но тут наступил вечер, Дваждырог поужинал и сразу лег спать, чтобы поскорей набраться сил и завтра – мысленно – успеть сделать еще больше, чем сегодня.

Однако ему понадобилось еще целых три дня упорных тренировок, прежде чем на четвертый день он – мысленно – успел к обеду вырастить и собрать урожай, обмолотить его, ссыпать в мешки и сложить на тележку. Что ж, очень, очень хорошо, великолепно! Однако, не останавливаясь на достигнутом, усталый, но очень довольный собой Дваждырог мысленно вывел из хлева козу, запряг ее в тележку, а себя посадил на мешки и велел осмотреться с видом усталого, но гордого победителя. Вокруг него – опять же мысленно – стояла золотая осень. Дваждырог ловким движением мысли сорвал с ближайшего дерева красивый желтый лист, с форсом наколол его на левый рог, после мысленно махнул кнутом…

И в одно мгновение выехал из долины, остановился возле мельницы, смолол зерно – и очутился на базаре в большом и шумном городе. Там он, не торгуясь, быстро продал муку, а на вырученные деньги целый вечер мысленно катался на каруселях, ел леденцы и эскимо, потом сходил в цирк, за чашкой чая посидел с друзьями, потом – все так же мысленно – отправился в обратный путь…

И очнулся у себя на крыльце. Вечерело. Радостно улыбаясь, Дваждырог плотно поужинал, затем включил керосиновую лампу и всю ночь напролет листал, а местами подробно читал «Географию». Он выбирал, куда бы это ему теперь отправиться. А что?! Теперь ведь ни время, ни расстояния не были ему преградой. Он теперь независим от Главных Вселенских Часов; он может полететь на Остров Говорящий Птиц, может отправиться в Страну Волшебников, на Реку Мудрости, в Лес Диковинных Снов… Правда, это будет происходить лишь в его воображении, но разве этого мало?! И он был счастлив. Одно лишь тревожило Дваждырога – что будет с ним, если вдруг починят Вселенские Часы? Придется ли ему опять, как и в прежние годы, пахать? Нет, Дваждырог не боялся работы; он просто очень опасался, как бы с приходом Времени его не покинуло Воображение.