– Ты все равно не станешь сильнее лошади, – сказала Наташа. – И я тебя скоро возненавижу.
– Опять недомолвка, – сказал грустно Такаси. – Вместо того чтобы сказать правду…
– Какую правду? – быстро спросила Наташа.
– Что ты меня скоро полюбишь. У тебя нет другого выхода. Я хорош собой, я умен и талантлив. У меня очень добрые старики, которые живут на Хоккайдо и ждут, когда их сын привезет домой прекрасную и послушную жену…
– Уйди!
В этот момент раздался треск, обломки ржавого сосуда вывалились из породы и рассыпались по земле. Автомат, оставленный без присмотра, перестарался.
– Это все ты! – закричала Наташа. – Все ты виноват! Это был такой изумительный сосуд! И зачем ты только сюда пришел, когда тебя никто не звал?
– Извини, – сказал Такаси и, поднявшись на руках, вспрыгнул на стенку раскопа. – Тебе принести клей? – спросил он оттуда.
– Ничего мне не надо.
Такаси пошел по узким перегородкам, оставленным между котлованами. Он совсем не был так уверен в себе, как казалось Наташе. Больше того, он был сейчас зол на себя и согласен с Наташей, что более самоуверенного нахала не найти во всей экспедиции.
Над ним повис маленький везделетик. Кирочка Ткаченко выглянула из него, и везделетик накренился.
– Така, – сказала Кирочка, – Станчо дал мне эту машинку, потому что ты вчера обещал Круминьшу слетать к следопытам за искателем. Мне они его не отдадут.
Везделетик опустился на перемычку, и Кирочка протянула руку, чтобы Такаси помог ей выбраться.
– Чем ты красишь волосы? – спросил Такаси. – Где ты нашла столько золота? Тебе их, наверно, тяжело таскать на голове?
– Така, милый, – сказала Кирочка. Она подняла руки, прижимая волосы к голове, чтобы их меньше трепал ветер. – Ты мне этот вопрос задаешь каждые два часа. Тебе не надоело?
– Нет, – ответил Такаси, забираясь в кабину везделета. – Это приятный для тебя вопрос. Вот я его и задаю.
– Така, у тебя плохое настроение, – заметила Кирочка. – Ты поссорился с Наташкой, и она наговорила тебе грубостей. Но вы все равно помиритесь к вечеру.
– Спасибо, – сказал Такаси и поднял машину.
Ветер усилился и сбивал везделетик с курса. Лабораторным лабиринтом с заблудившимися внутри людьми-мышками уплыл назад раскоп. Везделет пошел над большим озером, к тому берегу, где следопыты собирались осматривать бомбоубежище. Их палатка была отлично видна с высоты, но Такаси не полетел к ней прямо, а спустился на островок поглядеть, не вышли ли черепахи класть яйца. Островок был покрыт крупным белым песком, летом археологи летали туда купаться, черепашьих следов еще не было. Потом Такаси сделал круг над корпусом затонувшего корабля. Он давно собирался, как выпадет свободный день, спуститься к кораблю и найти там судовой журнал с последней записью капитана. Напоследок Такаси прошел на бреющем полете над косяком рыб, идущим в устье реки.
Громоздкий рыжий бородатый человек Гюнтер Янц стоял на берегу и смотрел, как везделет спускается к палатке.
– Така, – сказал он, – ты страшно любопытен.
– Я не любопытен, а любознателен, – сказал Такаси.
– Круминьш послал тебя к нам за искателем, так как думает, что никто, кроме тебя, не сможет его у нас выманить. Но ты не спешишь. Ты летишь сначала на остров поживиться черепашьими яйцами, потом долго кружишь над затопленной баржей, и наконец, когда больше придумать нечего, ты отправляешься к устью реки.
– А ты, Гюнтер, слишком проницателен и логичен, – сказал Такаси. – А вот не догадался, что я шел за косяком рыбы. Если они пошли нереститься, то мы устроим большую охоту.
– Устроим, – согласился Гюнтер, – если разрешит эколог.
– Эколог здесь я, – отозвался от входа в палатку Макс Белый. – И никакого массового убийства я не допущу. Здесь надо питомники устраивать, а не охоту. Это касается и черепах, Така.
– В умеренных дозах, – сказал Такаси. – Мы выступим в роли естественного отбора, потому что Макс соскучился по свежей рыбе.
– Ты за искателем? – спросил Макс. – Он нам самим нужен.
– Поэтому Круминьш меня и послал, – скромно ответил Такаси.
– Нет, – сказал Макс. – Не выйдет.
– Хорошо, – Такаси вздохнул, как человек, вынужденный обращаться к крайним мерам. – Кто на той неделе сидел всю ночь, не думая об усталости и борясь со сном, потому что следопытам надо было срочно к утру размножить какие-то скучные снимки? Кто консервировал, задыхаясь от химикалиев, рассыпавшиеся в прах бумажки? С сегодняшнего дня вы будете заниматься этой неприятной работой сами.
– Хватит, – сказал Макс. – Мы ненавидим шантажистов, но поделать с ними ничего не можем, потому что шантажисты хитры и безжалостны. Пошли в пещеру, будешь налаживать этот проклятый искатель.
– Следопыты не любят признаваться в слабостях, свойственных обыкновенным людям, – позволил себе съязвить Такаси и направился к палатке.
