– Что ты имеешь в виду, бабушка?
– А ты поверни портрет!
Алиса повернула пластинку и прочла на обороте:
«Елене Простаковой от Александра Македонского. IV век до вашей эры».
– Ты хочешь сказать...
– Вот именно, – ответила бабушка на вопрос, который Алиса не успела задать. – Вот именно! Получается, что сотрудница института во время командировки в отдаленное прошлое не только познакомилась с древним полководцем, но и подружилась с ним, сообщила ему свою настоящую фамилию и, может, даже...
– Ну что еще? – спросила Алиса.
– Может, даже целовалась! – воскликнула бабушка. – А потом взяла у него на память фотографию...
– Портрет, бабушка.
– Ну пускай портрет. А что скажет директор, когда об этом узнает?
– А он об этом не узнает, – сказала Алиса, – если ты, бабушка, не наябедничаешь.
– Я? Наябедничаю? Ты с ума сошла. Я даже в детском саду ни разу ни на кого не пожаловалась! – Бабушка обиделась.
И бывают же такие совпадения! Именно в тот момент в чулан вошла Лена Простакова, спасательница и милая девушка, остановилась в дверях и смущенно произнесла:
– Вы тут убираетесь... У меня к вам будет просьба.
– Какая просьба? – Бабушка чуть не подпрыгнула от неожиданности. Она поняла, о чем будет просить их Лена Простакова.
– Я как-то возвращалась из командировки... от Александра Македонского. Вы слышали о таком полководце?
– Слышали, – подтвердила бабушка.
– Он очень хороший, добрый человек, несмотря на то что царь и завоеватель. Просто приличный человек. Мы с ним много разговаривали... и он подарил мне одну вещь.
– Какую? – поинтересовалась бабушка.
– Он подарил мне на память свой портрет. Красками. Маленький такой портретик.
– Почему? – строго спросила бабушка.
– Потому что мы... ну, мы подружились!
– А вы целовались? – еще строже спросила бабушка.
– Ну что вы! – Лена Простакова так покраснела, что ее щеки стали светиться вишневым светом.
– А что было дальше?
– Когда я вернулась из командировки, то положила портрет сюда, под полку.
– Почему же ты не показала его директору?
– Я постеснялась, – сказала Лена. – Может же человек стесняться!
Алиса пожала плечами:
– Такую личную вещь я бы домой отнесла.
– Я не могла... Вы не представляете, какой характер у моей мамы! Она бы добралась до Саши... простите, я так Александра привыкла называть... она бы ему все кудри вырвала. Я не хочу, чтобы она меня опозорила. Поэтому я портрет спрятала, а потом не взяла... Чулан был заперт.
– Ну, что делать? – спросила бабушка у Алисы.
– Не знаю, – сказала Алиса, – но, честно говоря, я бы отдала портрет Лене. Ведь его ей подарили.
– Ах, ты меня не поняла, Алиса, – сказала бабушка. – Но я думаю, что если бы мне свой портрет подарил Александр Македонский или хотя бы Юлий Цезарь, я никогда бы не кинула его под полку в чулане!
– Но это же... Я не имела права! – Лена Простакова чуть не плакала.
– Бабушка, – попросила Алиса, – давай отдадим портрет Лене.
– И никому об этом не скажем? – хитро улыбнулась бабушка.
– И никому об этом не скажем!
– Тебе повезло, Лена, – сказал бабушка, – что я тружусь здесь вместе с Алисой. Она совершенно не знает, что такое дисциплина. Так что бери портрет, иди домой! Говоришь, он хороший?
– Мы сидели с ним на берегу Евфрата, – задумчиво сказала Лена. – Начинался розовый рассвет. Саша пел мне греческую песню «Сиртаки»...
– Я тебе завидую, – сказала бабушка и протянула портрет спасательнице.
Глава четырнадцатая
