За ночь ничего не изменилось. Никто не подошел на помощь Ричмонду, никто не ушел от короля.
Зато солдаты Ричарда плотно позавтракали, их кони тоже были сыты. К тому же король приказал каждому солдату выдать по чарке крепкой браги.
Он выехал перед строем пехоты на огромном белом коне, поднял меч и пронзительно закричал:
– Мы их раздавим, мы их изрубим, мы их затопчем!
Шеренги солдат взревели, готовые идти хоть в ад за своим королем.
Совсем не так себя чувствовал лорд Стенли, который слышал рев войска, рвущегося в бой. Ведь в шатре на холме лежал связанный его сын Стрендж.
Первыми Ричард послал в бой шеренги лучников.
С холма он увидел, как спешно выстраиваются лучники Ричмонда. Они запаздывали развернуться в цепь.
Их было меньше.
Тучи стрел полетели к рядам войска Ричмонда.
Лучники Ричмонда ответили залпом.
Пока что расстояние оставалось таким, что лучники поражали лишь друг друга.
И, видя, как отходят, отстреливаясь, лучники Ричмонда, король поднял руку в железной перчатке, приказывая пехоте идти вперед.
Этот сигнал должен был увидеть и лорд Стенли, три тысячи солдат которого стояли по ту сторону низины, готовые сбоку ударить по отрядам Ричмонда.
Пехота Ричарда двинулась следом за лучниками, которые трусцой сбегали с холма, стреляя на ходу. Сразу за ними, дыша в затылок, шли латники герцога Норфолка и, догоняя их, спешили основные силы – гвардейцы короля Ричарда.
Удар был таким яростным и быстрым, что пехотинцы Ричмонда и Оксфорда стали отступать. Центр их войска прогибался внутрь, как яма, в которую вливались молодцы Ричарда.
От звона оружия, криков раненых, ржания коней, свиста стрел воздух колебался и даже помутнел.
Король Ричард, который следовал в тылу за своими отрядами, придержал коня на склоне холма. На нем были латы дамасской стали, а к шлему прикреплена золотая королевская корона. Он не боялся, что его узнают. Он хотел, чтобы его узнавали, чтобы свои становились смелее и сильнее, а враги трепетали.
Пока что бой шел по его плану. Ричмонд и Оксфорд отходили. Еще немного, и они обратятся в бегство. Не хватало последнего усилия. В тылу Ричарда оставался Нортумберленд со своим корпусом, но от него пока было мало пользы, потому что его пехота и конница должны были пробиваться сзади сквозь ряды гвардейцев. Зато роль отрядов Стенли становилась решающей.
– Давай же! – закричал Ричард, хотя на таком расстоянии его голос конечно же не был слышен.
Посланец Ричарда поскакал к лорду Стенли, который стоял перед своим отрядом.
– Король Ричард передает приказ: если немедленно не ударите во фланг бунтовщикам, ваш сын будет тут же казнен.
Лорд Стенли молчал минуты две. Три тысячи воинов, затаив дыхание, ждали, что скажет старый командир.
– У меня осталось еще два сына, – произнес наконец лорд Стенли.
И остался недвижим.
Когда посланец вернулся к Ричарду и повторил ответ лорда Стенли, тот указал перчаткой на шатер, где держали молодого Стренджа Стенли, и крикнул Тайреллу:
– Казни его! Сейчас же!
И пришпорил коня, погоняя его в кипение битвы.
Затем обернулся и увидел, что Тайрелл не двинулся с места.
– Ты что же? – крикнул король. – Струсил?
– Я не струсил, просто я разумен, – ответил Тайрелл. – Бой еще не закончен. Вина отца еще не доказана.
– Когда докажем, будет поздно!
– Но если мы казним сына, то он уж наверняка перейдет к Ричмонду. Мы всегда успеем казнить мальчишку.
Ричард выругался, но ему некогда было возвращаться. Слева нарастал рев трех тысяч глоток – корпус лорда Стенли надвигался через низину, приближаясь к месту боя.
Все должно было решиться в ближайшие минуты.
«Успеть бы, – думал Ричард, – успеть бы сокрушить линии Ричмонда».
И он поскакал туда, чтобы самому возглавить свои войска.
А адъютантов погнал назад, потому что Нортумберленду пора было вступать в бой, чтобы поддержать авангард.
Но Нортумберленд так и не двинулся с места. Половина армии Ричарда весь бой простояла в тылу, не потеряв ни одного человека и никого не поразив.
