заостренные на концах лепестки ромашки.
– Ты о нем читал? – спросил Шпигли, которому очень хотелось поделиться с Аркашей своими знаниями.
– Я знаю, что эти пластины защищают его от врагов. И еще некоторые ученые считают, что они помогают стегозавру согреваться. Он выползает из зарослей, подставляет пластины солнечным лучам, и они быстро прогреваются, а затем согревшаяся кровь стегозавра разбегается по всему телу, и он просыпается.
– Но мозг у него размером с грецкий орех! Ты об этом помнишь?
– Забыл. – Аркаша пожалел Шпигли. Ведь ему так хотелось показаться ученее своего практиканта.
Стегозавр двигался еле-еле. Он наткнулся на толстое бревно, которое не смог сломать, и закашлялся. Он кашлял громко, ухал, от его кашля с деревьев сыпалась листва. Все его массивное полосатое тело содрогалось от приступов кашля, он раскрывал небольшой рот, и оттуда, как из трубы, вылетал рев.
– Плохо дело, – сказал Аркаша. – Что-то они уж очень теплолюбивы. Надо бы шерстью обзавестись.
– Ты уже говорил об этом, – сказал Шпигли. – Но они же не думали, что станет холодно.
– Но почему? – Аркаша никак не мог дать себе ответа на вопрос: почему вдруг наступили холода?
Они вышли на поляну, перед ними тянулась равнина. За ней, скрываясь в полосах дождя, поднимались скалы.
– Уже немного осталось, – сказал Шпигли. – Потерпи, практикант. Нам к тем скалам.
К сожалению, долина, по которой пришлось идти, была залита водой. Кое-где вода только хлюпала под ногами, иногда приходилось переходить широкие лужи.
Аркаша не боялся промокнуть – к счастью, его башмаки, как и комбинезон, были влагостойкими, а также рассчитаны на змеиный укус – ни одному зубу с ними не справиться. Шпигли совершенно серьезно предупредил его:
– Ты близко к динозаврам не подходи. Еще заразишься.
И вдруг сам чихнул.
Это было так неожиданно, что Аркаша остановился и спросил:
– Мне показалось?
– Надо говорить: «Будьте здоровы!» – сообщил ему Шпигли.
– Неужели роботы чихают?
– Это еще одно доказательство тому, что я никакой не робот!
Аркаша замолчал и принялся снова считать шаги. Вода брызгала из-под ног, стало совсем сумрачно, как осенним вечером.
– Который час? – спросил Аркаша.
– Уже третий, – сказал Шпигли.
– А сколько еще идти?
– Час... или два... как получится.
Вдруг Аркаша почувствовал, что земля под ногами дрогнула. В голове возник гул. В нем была угроза.
– Что это такое? – Аркаша остановился.
– Я не вижу, – сказал Шпигли, – но ничего хорошего мы с тобой не ждем.
Аркаша не стал с ним спорить. Он оглянулся – хоть бы какое-нибудь внушительное дерево, или холм, или хоть бы камень, за которым можно спрятаться, потому что ему очень захотелось спрятаться!
Гул приближался – на них надвигалось что-то громадное, тяжелое, как будто неслось войско старинных колесниц.
И вот Аркаша увидел их!
По равнине мчалось полчище динозавров. Тысячи динозавров.
По мере того как они приближались, можно было разглядеть их по отдельности.
К счастью, стадо двигалось не прямо на Аркашу, а наискосок.
– Они бегут на юг, – сказал Шпигли. – Они спасаются от холода и дождя.
В этот страшный для них момент динозавры забыли, кто им враг, а кто друг, кто жертва, а кто хищник... Вот бежит диплодок, от каждого его медленного и неуклюжего шага сотрясается земля. Кажется, что его маленькая головка касается низких облаков; вот рядом, в десять раз меньше диплодоков, семенят утконосые ящеры...
– Цератопс! – закричал вдруг Шпигли, будто совершил великое открытие. Аркаша увидел стадо цератопсов – коренастых, короткохвостых, похожих на носорогов чудовищ, спины которых были покрыты костяными щитами, из которых поднимались и торчали вперед рога.
– А это... – И тут Аркаша забыл, как называется динозавр, которого даже в дурном сне не вообразишь – казалось, что его голову украшает древнегреческий военный шлем или что-то в этом роде. Единственный рог этого динозавра тянулся, загибаясь, назад, и был он в три метра длиной.
– Паразавролофус, – сказал Шпигли, довольный тем, что у него память лучше, чем у практиканта. – Это
