верст на пять-шесть южнее, то до места, где поваленный лес, день ходу.
Андрюша незаметно заснул сидя, свалив голову на грудь.
Молчун подхватил его, поволок к палатке, а Андрюша спросонья рвался искать потерянные очки. Очки нес сзади профессор.
Ветер снизу дул постоянно, помогал плыть. Но все равно двигались вперед куда медленнее, чем спускались на буксире. Часа через четыре пристали к берегу. Капитан Смит пришел в себя только однажды, выпил глоток горячего чая, что вскипятили на костре, бормотал о льдах, о сжатии и о том, что какой-то Джонс должен прыгать на льдину, а то затянет в воду.
– Боюсь, что отца вам не спасти, – сказал Дуглас Веронике, когда они остались одни.
Он был любезен и предупредителен.
– Не говорите так, Дуглас, – попросила Вероника. – Я уверена, что господь не оставит нас. Ведь мы столько всего перенесли.
– Я знаю и надеюсь, – сказал Дуглас. – Я не покину вас.
– Я вам благодарна. До конца жизни, – искренне сказала Вероника. Ей было страшно, потому что вместо отца, память о котором потускнела, в лодке лежал другой человек, старый, страшный и чужой. И теперь никого не было рядом, кроме Дугласа. И плохо, если он ее оставит.
– Я не хочу показаться нескромным, – сказал Дуглас, – но мы не знаем, что в сумке вашего отца. К счастью, ее не украли эти дикари.
– Мой отец жив.
– Не будьте наивной, выслушайте меня! Если завещания нет, возникнут трудности с наследством. Еще не поздно его составить по форме, при свидетелях.
– Отец жив, жив, жив!
– Мистер Смит может скончаться в любой момент.
– Я не хочу думать об этом.
– Тогда подумайте обо мне. Я вложил в ваше путешествие все свои наличные деньги, я залез в долги…
– Дуглас, не заставляйте меня еще более разочаровываться в вас!
– Но есть выход. Надо открыть сумку капитана. Может быть, завещание лежит там. Тогда не будет оснований для беспокойства.
Не ответив, Вероника решительно отошла от Дугласа и забралась в лодку, к отцу. Она взяла кружку с остывшим чаем и старалась напоить его.
Дуглас вернулся к своей лодке.
Ниночка в это время отходила к кустам, а когда возвращалась к берегу, чуть ошиблась и вышла как раз к лодке, где тихо беседовали Дуглас и его слуга. Голоса их звучали так странно, что Ниночка замерла, не выходя из кустов.
Оттого, что она остановилась, ей волей-неволей пришлось подслушивать.
– Если вы этого не сделаете, – тихо говорил китаец, – я сделаю это сам. Сегодня ночью.
– Но почему не подождать до города? Капитан может выздороветь, и если он узнает…
– Он не должен выздороветь.
– Ну почему?
– Мы не знаем, что будет завтра. А что, если сюда нагрянет отряд полицейских?
Случайное открытие ужаснуло Ниночку. Если они сейчас ее заметят, то не остановятся ни перед чем! Минуту назад Ниночка была убеждена, что знает джентльмена неясной репутации и его исполнительного слугу. И вдруг оказалось, что господином был китаец. Дуглас Робертсон ему подчиняется!
Но кому скажешь об этом? Веронике? Она не поверит. А поверила бы, ничего не смогла бы поделать. Казаку? Тунгусу? И что тогда?
Китаец почувствовал неладное – как зверь, до которого донесся запах жертвы.
– Там кто-то есть, – сказал он, показывая на кусты. – Надо проверить.
Ниночка не стала ждать, пока китаец настигнет ее в кустах, а бросилась прочь, не разбирая дороги.
Шагов через сто она споткнулась о поваленное дерево и, упав в труху, замерла, прислушалась: близка ли погоня?
Погони не было. В тайге тихо.
Понятно, догадалась Ниночка. Они сейчас поспешат к лодкам, проверят, кого нет. И тогда догадаются.
Ниночка снова побежала к берегу. По крайней мере рядом с казаком ей будет спокойнее. Она скажет, что боится китайца, казак ее защитит.
Завидя реку, Ниночка прошла немного вверх по течению, чтобы выйти из леса с другой стороны лагеря.
На ее счастье, китаец и Дуглас еще не вернулись – значит, ищут ее в лесу. Лучше и не придумаешь.
Что же они замыслили? Что им нужно от капитана? Этого Ниночка не знала. Но решила пока ничего никому не говорить. Она подошла к казаку, что сидел на обкатанном водой пне и пришивал пуговицу.
– Михей Кузьмич, – сказала она, – а места здесь спокойные?
– У нас все места спокойные, – ответил казак философски, – да во всех убивают.
– На нас не могут напасть?
– Добычи от нас мало. Если бы мы золотишко везли, тогда надо оберегаться. А так… вряд ли.
– А ночью все будут спать?
– Ты не бойся, я чутко сплю, – сказал казак. – Чуть что, вскочу. И Илюша – человек таежный.
Тунгус вычерпывал воду из лодки и, услышав свое имя, поднял голову и широко улыбнулся.
– Не бойсь, – сказал он. – Лена как большая дорога. Закричишь – кто-то прибежал.
Ниночке сразу стало спокойнее, потому что эти люди были уверены в себе.
Из леса вышла служанка Вероники. Пегги несла в руке хилый букетик поздних цветов – мелкие, беленькие, они еще встречались на полянках.
И тут же, почти следом за ней, появились китаец с Дугласом.
Дуглас окликнул Пегги. Та остановилась.
Китаец стоял на шаг сзади Дугласа. Здесь они были на виду, и китаец сразу ушел в тень. Конечно, он тень, но тень, как у Андерсена, куда более реальная, чем ее хозяин, подумала Ниночка.
Дуглас говорил с Пегги тихо, неслышно. Но по тому, как он наступал на нее, как склонился, как она подняла руки с зажатыми цветочками, словно защищалась от неминуемого удара, как она трясла головой, отрицая, Ниночка поняла, что подозрения пали на нее.
И хоть Пегги приходилось несладко, Ниночка почувствовала несказанное облегчение. Теперь она вне подозрений, сможет следить за заговорщиками и защитить, если нужно, капитана Смита.
Пегги вырвала руку у Дугласа и побежала к лодке.
– Что случилось? Чего они от тебя хотели? – спросила Вероника.
– Они обвиняли меня в том, что я подслушивала их разговор. Что я шпионка. Но это неправда! Он грозился меня убить!
– Кто?
– Мистер Робертсон. Он всегда был так добр ко мне, а сегодня прямо меня возненавидел.
– Не переживай, перестань плакать. Я с ним поговорю.
Говорила ли Вероника с Дугласом или забыла, Ниночка так и не узнала.
Спать устроились рано. Палатка была только одна. Ее поставили на берегу для капитана Смита и Вероники, которая осталась с ним. Остальным пришлось устраиваться в лодках. Только тунгус улегся у костра – сказал, что боится на воде спать.
Ниночке не спалось – вода часто била по днищу, порывами налетал ветер, и тогда борта лодки скрипели и ныли от его ударов. Было холодно, а проклятые комары все не унимались – их было немного, но злость их утроилась.
Сна не было, но заволакивала дрема. Ниночке казалось, что она плывет по большому холодному океану и волны норовят утопить утлую ладью… Потом она проснулась. Небо над головой было серым, по нему
