Полицейский исчез.
– На чем мы остановились? Ага, на вашем возвращении в Симферополь. Вы вернулись потому, что поняли – добром от отчима ничего не получишь. И тогда в вашей голове созрел план злодейского преступления.
Вревский повысил голос, словно поставил точку.
– Что вам говорит фамилия Денисенко? – спросил он, глядя на Андрея.
– Какая фамилия?
– Де-ни-сен-ко.
– Ничего не говорит.
– Другой реакции я и не ожидал, – сказал Вревский.
Вошел полицейский. В одной руке он нес два стакана в подстаканниках, в другой – блюдце с сахаром. Он поставил стаканы и блюдце на стол.
– Спасибо, иди, – сказал Вревский. Он подвинул стакан к Андрею. – Разве это называется крепкий чай? Люди разучились делать простые вещи.
Чай был горячим. Андрей почувствовал, что замерз. Хоть в комнате было душно, через форточку тянуло холодным дождливым ветром.
– Господин Берестов прибыл в Симферополь, чтобы договориться о возможном исполнении злодеяния с нужными людьми, – продолжал Вревский. – Но исполнение было отложено на удобное время – не знаю пока почему. Может, высокие договаривающиеся стороны не поладили из-за оплаты. Может, Берестов еще колебался… а может быть, и ему не чужды человеческие чувства – как, не чужды?
Андрей прихлебнул чаю. Он думал: кто же такой – Денисенко? Никогда не слышал этой фамилии. Его предполагаемый сообщник?
– Если у вас нет комментариев, – сказал Вревский, – продолжим эту историю. Подходит лето. Сроки по платежам наступают.
– По каким платежам?
– Вы нам еще расскажете, по каким. Ситуация для Берестова обостряется настолько, что он неожиданно бросает археологическую экспедицию, оставляет на произвол судьбы девицу, ласк которой вчера еще домогался, и снова несется в Ялту. Это уже совсем невероятно! Вы мне скажете – мечтал увидеть Лидию Иваницкую. Я отвечу – ложь, молодой человек. Лидия Иваницкая, как мне стало известно, в эти дни находилась где-то между Новороссийском и Батумом на пароходе «Левиафан». Как нравится вам моя работа? Насколько тщательно я изучил дело?
– Она должна была вернуться, – сказал Андрей. – Но пароход задержался.
– Только не надо песен! – сказал Вревский. – Существует телеграф, и можно было узнать о местопребывании мадемуазель Иваницкой за два часа.
– Я не был тогда знаком с ее родителями… Впрочем, продолжайте. Мне вас не убедить.
– Правильно, – обрадовался Вревский. – Вам меня не переубедить. Иваницкая вас не интересовала. Вы отправились к своему отчиму. Провели там ночь, беседовали с госпожой Браницкой. И узнали, очевидно, от нее, что ваши просьбы вновь останутся без ответа.
– Так забрался бы я наверх, открыл шкатулку и взял что мне нужно!
– Ах, Андрей Сергеевич, зачем вам устраивать кражу в доме отчима, если подозрения в ней падут на вас, и только на вас! Нет, вы не такой идиот, как пытаетесь показаться. Вы все разведываете, принимаете окончательное решение и возвращаетесь в Симферополь. Там вы встречаетесь с людьми, которых вы намерены использовать для черной работы. Главное для вас – сделать так, чтобы никто не связал ваше имя с преступлением. Вы отдали все приказания, вы все устроили и ждете в Москве сигнала. Убедительно ли я излагаю?
– Совершенно неубедительно.
– Суду это покажется убедительным. Итак, получив сигнал, что ваше приказание выполнено, вы садитесь в поезд и, приняв скорбный вид, отправляетесь в Симферополь.
– Господин следователь, не забывайтесь!
– Ах какие мы чувствительные! Ну хорошо, хорошо. Вы приехали в Ялту, встретились со своими сообщниками и тут узнали, что они проделали операцию из рук вон плохо, к тому же похитили Сергея Серафимовича и пытали его. Вы заподозрили сообщников в обмане… их было двое, да?
– Откуда мне знать?
– Наверное, двое. Вернее всего, они вас надули. Да-да, просто надули. Шкатулку вы так и не увидели. Но обманутый, раздраженный и напуганный – вам же еще и двадцати лет нет, – вы начали метаться. Вы кинулись в больницу, вы встревожились, что госпожа Браницкая в любой момент может прийти в себя и указать на вас. Надо спешить!
Вревский отставил стакан.
– Вы не устали? – спросил он.
– Нет, – по возможности спокойно ответил Андрей. – Мне интересно наблюдать, как вы рассуждаете.
– Тогда, молодой человек, продолжим рассуждения. В тот день меня удивило решение чувствительного интеллигентного юноши провести ночь в доме, где произошло страшное преступление. Зачем ему это нужно? – спросил я себя. Наверное, подумал я тогда, Андрей Сергеевич хочет найти в доме какие-то иные ценности, о которых не знали бандиты. Я был прав!
Вревский откинулся на стуле и сложил руки на груди. Он готов был нанести удар.
