белые полоски, и, не будучи матроской, платье все же создавало ощущение чего-то морского.
Девушка приняла из руки Андрея шляпку и стала ее распрямлять. Шляпка была соломенной с синим бантом, и рука Андрея нанесла ей некоторый ущерб, что огорчило девушку. Она не глядела на Андрея, а водила рукой внутри шляпки, расправляя соломку.
Андрей же, не в силах оторвать от девушки взгляда, стоял столбом, не представляя, что же делать дальше. И только женский голос, произнесший повелительно:
– Простите, но ваши брюки испорчены, – заставил его заметить, что девушка не одна, а с подругой – яркой кареглазой брюнеткой с высокой, собранной в пук прической.
Более ничего заметить во второй девушке Андрей не успел, потому что, повинуясь ее голосу, обратил свой взор к брюкам. Сбоку шла полоса грязи, особенно видная на черной ткани.
– Купите стакан сельтерской, – приказала кареглазая девица, – и смойте грязь.
Андрей почувствовал вспышку ненависти к кареглазой девице, потому что у него не было двух копеек на стакан сельтерской, а сознаться в том было невозможно.
Рождественская девушка на него не смотрела, а все крутила в руках шляпку, локоны закрыли ее лицо, и видно было лишь покрасневшее маленькое ухо. Оттого наваждение покинуло Андрея, и он смог соображать. И понял, что единственный для него выход – вернуться домой, к доброй Глаше.
– Ничего, – сказал он. – Я тут близко живу.
И быстро зашагал прочь, непроизвольно похлопывая и возя ладонью по брючине, чтобы снять с нее грязь. Ему показалось, что сзади засмеялись, и он прибавил шагу.
И в этот момент его ладонь ощутила некую неровность в боковом кармане. У Андрея мелькнула мысль – не положила ли Глаша в карман носовой платок. Глаша могла предусмотреть нужду в платке.
Он угадал. Это было если не спасением, то каким-то выходом из положения. Андрей остановился и стал затирать грязь платком и тут же задумался: не проявила ли Глафира иной сообразительности… Он провел рукой по другому карману. Пусто. По заднему карману. Тоже пусто. Нет, не догадалась… «Постой, – сказал он себе, – есть еще кармашек для часов».
Андрей запустил в него пальцы и извлек на свет – ах, Глаша, умный друг! – завернутые в синюю пятерку три серебряных рубля.
Когда Андрей вернулся к продавцу сельтерской, возле него никого не было. Андрей кинул на жестяной прилавок серебряный рубль и сказал:
– Два стакана.
Грек посмотрел на рубль с недоверием – видно, у него уже сложилось собственное невысокое мнение об этом молодом человеке – и, налив стакан, начал медленно отсчитывать сдачу медяками. Андрей выпил стакан залпом, затем вытащил платок и второй стакан пустил на спасение брюк, что ему вполне удалось. Мокрое пятно на черном было вовсе незаметно.
Скоро восемь – Коля ждет у «Мариано». Андрей вышел на набережную и быстро пошел по ней, крутя головой, потому что надеялся, что две девушки ушли не так далеко и можно будет их отыскать.
Но тут пришлось остановиться, потому что по набережной навстречу ехала знакомая пролетка. На козлах в образе шоффэра сидел Ахмет, а на сиденье – прелестная и явно знатная девица с молодым человеком с незначительным, но аристократическим лицом. Знатность девицы определялась не только скромностью ее туалета, но и тем, что единственным украшением на ней была чрезвычайно длинная, до пояса, нить жемчужных бус.
– Эй! – окликнул Андрея Ахмет. – Коля там тебя заждался!
Почему-то молодому аристократу не понравилось, что Ахмет разговаривает с прохожим, и он постучал по облучку тросточкой, которую держал на коленях.
– Простите, Ваше Высочество! – сказал Ахмет громче, чем требовалось.
Он легонько стегнул Тигра, и пролетка покатила дальше.
Когда Андрей наконец дошел до «Мариано», Коля уже ждал его там. Вместе со своими знакомыми.
К крайнему удивлению Андрея, ими оказались рождественская девушка, шляпку которой он чуть не погубил, и ее кареглазая приятельница.
При виде Андрея, нерешительно остановившегося в двух шагах, кареглазая девушка вдруг засмеялась, а Коля, не знавший причины смеха, сказал церемонно:
– Разрешите представить: мой друг – Андрей Берестов.
– Мы знакомы, – сказала кареглазая девушка. – Ваш друг совершил на нас нападение.
– Маргарита, не надо, – сказала рождественская девушка. – Андрей не виноват.
Она протянула Андрею руку. Рука была узкой, сухой, с длинными прохладными пальцами.
– Лидия Иваницкая.
– Что за тайны! – воскликнул Коля. – Неужели наш Андрей вел себя недостойно?
– Я у сельтерского киоска… – сказал Андрей. – Толкнул нечаянно.
– Судьба направляет наши действия, – сказал Коля с явным облегчением. Он любил во всем ясность. Киоск и нечаянное столкновение были объяснимы и понятны.
– Маргарита, – протянула Андрею руку вторая девушка.
– Раз уж мы познакомились, – сказал Коля, – предлагаю для начала мороженое. У господина Лагидзе. Там мы сможем неспешно обсудить, что будем делать дальше.
«Воды Лагидзе» – большой открытый павильон – располагались чуть отступив от набережной, за
