«Интересно, – подумала Кора, направляясь за ним. – Какого Шекспира он цитирует?»
– А ты куда? – взбеленился Милодар. – Тебя же подстрелят!
– Мне с Густавом и приятнее, и безопаснее, – ответила Кора.
– Спасибо, – сказал принц.
Он прижал к переносице дужку очков. Потом накинул плащ – легким и привычным движением царя Тесея. Взял в руку длиннющий футляр с контрафаготом, сунул в другую руку так и не дочитанную книгу воспоминаний первой жены Эйнштейна и вышел на площадку перед пандусом.
В толпе, сразу узнавшей принца, раздались приветственные крики и началось массовое размахивание флажками и портретами госпожи Рагозы, а также основателя клана короля Волкнера Великого. Также послышались крики «Да здравствует свобода!», «Да здравствует демократия!». Они были не так слышны, как возгласы в честь кланов, но в толпе тут же завязались схватки и началась некоторая суматоха, а полиция и войска стали раздвигать толпу, наводя порядок.
Все эти первые минуты Густав стоял на площадке у пандуса, Кора на полшага сзади. Так хотел Густав. Ему нравилось дразнить соперников.
– Что дальше? – спросила Кора.
– Мы будем играть на опережение.
– Осторожней, Тесей, – сказала Кора.
– Ты их не бойся. Они страшны, только когда чувствуют силу. Сейчас они не уверены в себе.
Кора подумала, что такими устами неплохо бы пить мед.
В толпе образовался довольно широкий коридор. По нему к кораблю приближалась процессия, одетая ритуально и, на взгляд Коры, нелепо. Хотя, пожалуй, если вспомнить, как она бегала в хитоне по горам Аттики, то и она сама покажется кому-нибудь нелепой.
Впереди рядком шли главы трех основных кланов. Два старика в плащах немыслимого фасона вышагивали по бокам дамы Рагозы, наряд которой был прост и темен.
На два шага сзади – остальные высшие чины государства. Кора могла различить среди них некие знакомые лица.
Дама Рагоза вытянула вперед тонкие белые ручки, и широкие рукава плаща съехали к плечам – зрелище было трогательным, почти эллинским: Пенелопа встречает возвратившегося Одиссея и не знает еще, донесли ли ему о ее любовниках.
Микрофоны всех телекомпаний страны покачивались над головами Густава и Рагозы. И потому всем телезрителям были видны их лица. И слышен возглас тетки герцогини:
– Густав, мой мальчик! Ты вернулся в родную Итаку! Как мы ждали тебя!
Дама Рагоза повисла на Густаве, и на его лице появилась весьма вымученная улыбка, замеченная всеми телезрителями.
– Наконец-то ты пришел, чтобы занять причитающийся тебе по праву престол твоих предков.
Раздался грохот салюта – фейерверк раскрылся звездами над полем, от мельтешения флагов кружилась голова. Шум стоял несусветный. Густав с трудом успел уклониться от теткиных объятий. Он передал Коре книгу воспоминаний фрау Эйнштейн и поочередно пожал расшитые перчатки вождей главных кланов.
– Обратитесь к народу? – спросил один из журналистов, что пробился со стороны.
Журналист показал на деревянную платформу, сооруженную, вероятно, специально ради такого события.
Согласно пункту № 2 протокола о намерениях кланов все должно решиться после торжественного обеда в тронном зале дворца, под юпитерами камер, когда Пирифой забьет своей дубинкой Густава. Ну что ж, видно, перед смертью Коре придется пострелять… если успеет.
– Я рад обратиться к народу!
Эта идея всех привела в восторг.
И дала возможность Густаву пройти сквозь толпу знати с минимальными рукопожатиями и объятиями. Кларисса попыталась ущипнуть Кору, и Кора не отказала себе в удовольствии так рубануть ее по кисти, что Кларисса взвыла и схватилась за руку. Она пыталась выкрикнуть какое-то обвинение, но в таком шуме разве разберешь – обвинение это или вопль восторга?
Волоча свой футляр с контрафаготом, Густав пробился к платформе и встал перед букетиком микрофонов и камер, установленных на общей толстой ноге, как на связке розг, которые таскали с собой по Древнему Риму какие-то негодяи.
Густав поднял вверх свободную руку, и народ воодушевился.
Остальные знатные люди постепенно влезали на платформу и выстраивались за его спиной. По крайней мере, с самого начала Густав перехватил инициативу.
Герцогиня Рагоза успела все же шустро нырнуть под руку Густаву и выкрикнуть в микрофон:
– Наш дорогой принц так устал с дороги. Сейчас он, показавшись народу, отправится в свою резиденцию. Завтра – торжественный прием во дворце и парад. Ура! Да здравствует принц! – И тут же она потащила Густава прочь от микрофона. Оттащить его от микрофона можно было лишь бульдозером, а бульдозера не нашлось под рукой, Пирифой же показал нерешительность. Впрочем, как и Бронзовая Маска, который двинулся было к Густаву, но восторженный крик толпы и требования, чтобы Густав сказал хоть несколько слов, остановили его.
– Дорогие мои сограждане! – заговорил Густав.
Площадь замолчала.
