– Поговори с Сонечкой, – предложил Леонид Моисеевич. – С Сонечкой Рабиновой.
– Кто такая Сонечка?
– Ты ее знаешь. Такая странная девушка. Она возит кресло с Дениской.
– Знаю, – сказала Люся.
Леонид Моисеевич смотрел на нее внимательно, чуть склонив голову:
– Ты с ней уже разговаривала?
– А вы думаете, что надо поговорить?
– Я мог давать советы девочке, но не имею права давать советы императрице.
– Леонид Моисеевич, вы же знаете всему этому цену!
– Какую?
– Вы тут все сидите и делаете вид, что боитесь сумасшедшего импотента!
– Ты не права, Люся, – быстро ответил доктор. – Мы в самом деле боимся эту банду. Они всесильны. А мы – пыль под сапогами.
– Почему вам не уйти?
– Мы боимся уйти с площади, от набережной, мы боимся даже пойти в центр города. Мы не знаем, кто там правит. Мы держимся за видимость государства, то есть права жить.
– И меня выследили и выторговали у этого Вени. Я никогда не думала, что он опустился до того, чтобы торговать девочками.
– А у него нет выхода, ты же знаешь.
– Вы про болезнь?
– У него в самом деле неизлечимая болезнь. Ему некуда деваться. Он был готов на все.
– Неужели он не вычислил, что останется здесь навечно? Даже если его болезнь лечить двумя уколами. Ему нельзя будет вернуться.
– Он надеялся. Ведь и ты надеешься, что сможешь вернуться?
– Да, надеюсь, – сказала Люся. – Где мне найти Соню?
– Этого никто не знает, – ответил доктор. – Иногда она приходит сюда, иногда она уходит на Воробьевы горы. Она бродит в нашем районе, она непредсказуема.
– Это неправда! Ведь Кюхельбекер знает.
– У Кюхельбекера есть возможность ее найти.
– К нему я не пойду, – сказала Люся. – Он не скажет.
– Почему?
– Он очень злой. Внутри он злой.
– Он хочет стать императором, – сказал доктор. – Я так думаю...
– Если бы вам, Леонид Моисеевич, захотелось найти Соню, где бы вы ее искали?
– Не знаю, честное слово, не знаю. Но, наверное, искал бы ее в районе метро «Университетская» и Нового цирка.
– Тогда у меня к вам просьба, – сказала Люся, – пожалуйста, будьте так любезны... Спросите у Кюхельбекера.
Доктор обещал помочь, но не знал, удастся или нет.
Люся еще долго сидела у него. Все равно делать пока нечего – она спрашивала о ветеранах, которые нападали на Егора, и доктор объяснил ей, что это и в самом деле люди, которых тянет к объединению, к порядку и которые в той жизни привыкли быть в партии, последние попали сюда в начале девяностых. Они ненавидят императора, и если бы остальные не боялись их прихода к власти, то дали бы убить императора, и Кюхлю, и Леонида Моисеевича. Но их меньшинство, и они не всесильны...
– Ты знаешь о фундаменталистах? – спросил доктор.
– Это у нас в Средней Азии, они хотят на всех женщин паранджу надеть и чтобы были гаремы.
– Приблизительно. Но главное, они хотят, чтобы миром правила их религия. Там очень интересная публика подобралась... Они хотят прервать все связи с вашим миром, они боятся, что ты или Веня – это зараза, которую император нарочно ввозит сюда, чтобы погубить наш мир, который, по их мнению, создан как полигон для будущего чистого, организованного мира. Они верят, что в конце концов они будут править здесь, раз уж не удалось там, у вас. Ты меня понимаешь?
– Я понимаю, – сказала Люся, – что даже в самом глубоком подвале мы сразу начинаем гражданскую войну... А они, эти фундаменталисты, они прячутся? Их нельзя найти?
– А зачем их находить?
– Вас мало. Я думаю, что императору не нужны враги.
Доктор улыбнулся.
– Ты умница, – сказал он. – С тобой приятно разговаривать. Твой мозг, как необработанный, но чистый камень, отражает связи окружающего мира. Может, потому, что ты остаешься здесь зрительницей. Нас так мало, и всем страшно... Я думаю, что между императором и ветеранами достигнут статус-кво. Только не