кабину отключили, даже Алисе трудно было бы догадаться, где в ней дверь.
– Как хорошо! – воскликнула Алиса, вскакивая из-за стола. – А мы как раз о вас говорили.
Купец не услышал ее слов или сделал вид, что не услышал. Он продолжал шарить грязными руками по блестящей стене кабины.
– Ничего не получится, – сказала Алиса, подходя ближе, – кабина отключена.
Наконец-то купец соблаговолил обернуться к Алисе. Он был очень сердит. И высказал свое недовольство на непонятном языке.
– Простите, к сожалению, я вас не понимаю, – сказала Алиса. – Но если вы умеете говорить по-русски, по-английски, по-китайски, по-немецки, по-французски, по-польски или на галактическом языке космолингве, я буду рада с вами побеседовать.
Купец задумался, словно прислушивался.
Он стоял перед Алисой, прижавшись спиной к кабине и дотрагиваясь до нее пальцами правой руки, словно боялся, что она улетучится.
Алиса услышала шуршание материи – к кабине быстрыми шагами подходила черноволосая дама, которая недавно падала в обморок.
Дама остановилась возле кабины и спросила купца на старофранцузском языке:
– В чем дело? Почему ты здесь, торговец Филипо?
– Дверь закрыта, ваша светлость, – ответил купец.
– Так откройте ее.
– Я не могу, ваша светлость.
– Тогда прикажите этим людям, – женщина показала тонким пальцем на Алису, – открыть дверь.
С каждой минутой Алиса все лучше понимала речь этих людей. Не все слова, не все выражения – но понимала. Потому что люди говорили на старофранцузском языке. А Алиса знала современный французский язык как родной.
– Дитя мое, – обратился купец к Алисе, – открой эту дверь. Нам надо уйти.
– А кто вы такие? – спросила Алиса.
– Это тебя не касается, девочка! – ответила знатная дама. – Делай, как тебе велят!
– И не подумаю, – сказала Алиса. – Это не ваши средневековые времена!
Сейчас придет еще и рыцарь – нам только его не хватало, подумала Алиса. Скорей бы Громозека возвращался. Но явно пройдет еще часа два-три, прежде чем ее друг появится с подмогой.
Алиса оглянулась – вот и рыцарь! Молодой воин шел, склонившись под тяжестью большого мешка. Он подтащил его к кабине, сбросил на землю и вытер пот краем не очень белого плаща. Удивительно, что он не умер от жары в железной рубахе до колен, в кольчужных сапогах и чулках.
– В чем дело? – спросил рыцарь у своих спутников. – Почему вы задерживаетесь?
– Эти люди не пускают нас, – ответил купец.
– Кто? – Рыцарь посмотрел сверху на Алису. – Эти ничтожные рабы?
Эти слова возмутили робота Арха.
– Как вы сказали? – воскликнул он неприятным сварливым голосом, уперев в круглые бока длинные членистые конечности. – Кто здесь раб? Кто здесь ничтожный? А ну, повторите!
– Сейчас повторю, – сказал рыцарь и вытащил из ножен длинный меч.
Девочки Рабэн хором завизжали, но не убежали.
Алиса отметила про себя, что робот Арх уже неплохо освоился в старофранцузском языке. Что же касается смелости – разве робот может быть трусливым? Для него нет боли и даже нет смерти. Его всегда можно починить.
– Давай, давай. – Робот подъехал к рыцарю поближе. – Интересно, как ты будешь доказывать свое превосходство! Кстати, я должен тебе напомнить одну поговорку, которую в твое время еще не придумали: сила есть – ума не надо. Ты меня понял, мальчишка?
Алиса поняла: робот нарочно дразнит рыцаря. С какой-то целью. А так как Алиса привыкла за свою жизнь, что роботы чаще всего умнее многих людей, не говоря уж о средневековых рыцарях, она отошла на два шага и не вмешивалась в оживленную беседу.
– Тогда обнажай свое оружие, неизвестный железный рыцарь! – воскликнул молодой человек. – И защищайся.
Меч сверкнул в воздухе – молодой рыцарь занес его над головой.
Маленький робот стоял неподвижно, лишь в нашлепке – его голове – поблескивали рецепторы.
– Ух! – воскликнул рыцарь и с силой опустил меч на круглого робота.
Видно, удар был настолько силен, что робот даже присел – металлические ноги его разъехались. Но он тут же собрался с духом и воскликнул:
– Ха-ха! Что-то не вижу я силы в этом рыцаре!
Положение рыцаря никуда не годилось, потому что от удара его меч разломился, конец отлетел метров за пятьдесят, и рыцарь, держа в руке обломок меча, смотрел на него с таким страданием в глазах, что Алисе стало его жалко, несмотря на то, что он сам во всем был виноват.
