7
Когда трубка замолчала и сухой торжествующий голос Вапраса растворился в воздухе, капитан сказал солдату-радисту:
– Соедините меня с ним снова. – И без перерыва, той же фразой закончил: – Немедленно начать эвакуацию купола! Все на корабль. Подъем через пять минут. Приготовиться!
Тут же капитан оказался на мостике.
Этой минуты ждали и боялись все. И солдаты Вапраса, знавшие о ракетах, и жители купола, и члены экипажа. За те минуты, что прошли между подавлением «мятежа генералов» и разговором с Вапрасом, жители купола уже подошли поближе к кораблю, Лещук загнал и поставил на место катер и вездеход, а Кирочка проверила и перевела в готовность «один» планетарные двигатели.
И все-таки в пять минут уложиться не успели. Стараясь не толкаться, но толкаясь, люди еще лезли в люк, и Бауэр подсаживал их, помогая пройти дальше, где тетя Миля и Снежина вели женщин в кают- компанию и рассаживали в креслах, чтобы легче перенести момент отрыва; еще стояла на земле слишком медленно таявшая очередь мужчин, которые боялись, что их оставят на планете, оставят погибать под последними ракетами, как в стороне от базы вспыхнул яркий свет.
Кто-то закричал, и крик этот подхватили женщины, и дети, и мужчины… Люди снова пережили свою смерть. Яркое пятно разрослось в невыносимо светлый шар, и, темнея, шар начал расти в небо черным, таким знакомым всем жителям Муны грибом.
И над паникой и криком людей, ожидающих смерти, раздался голос капитана Загребина.
– Тревога отменяется, – говорил он. – Все могут возвращаться к своим делам. Повторяю, тревога отменяется.
И люди, только что рвавшиеся в спасательные двери тамбура, останавливались и прислушивались к нарастающему грохоту далекого взрыва…
– Там был Антипин, – сказала Снежина. – Там был Ваня Антипин. Сам Вапрас говорил об этом. Антипин успел помешать.
Но как бы то ни было, когда потом, уже на Земле, тетя Миля рассказывала кому-нибудь о путешествии на планету Муна, она говорила: «И вот наш Ваня Антипин – пока тот, генерал, направлял в нас ракету, – успел нажать на другую кнопку. Сам взорвался, и генерала взорвал».
Это не совсем соответствовало правде, но мало чем от нее отличалось.
8
…Когда «Сегежа», улетая, сделала круг над еще мертвой планетой, все собрались на мостике, глядя, как по экрану проплывают точки куполов. Куполов было уже два. На Муну наконец пришло лето, дождей стало меньше, и кое-где виднелись зеленые пятна травы. Она пробивалась сквозь камни и плесень.
Рядом с куполами можно было различить маленький диск корабля Галактического центра. Корабль привез новое оборудование, продукты и еще один аппарат для Вас. Вас остался на Муне. Еще на год. Он с удовольствием согласился на это, потому что любил свою работу.
Потом планета заволоклась тучами – под кораблем шел океан.
Понемногу все покинули мостик. Малыш спустился в буфетную к тете Миле. Он еще хромал, ходил с палочкой, но аппетит у него был зверский.
В буфетной сидел патриций. Он летел на Землю как представитель Муны. Он уже за две недели до отлета начал бомбардировать капитана и Пирру прошениями в письменной форме, и они сдались перед лавиной бумаг. Патриций задумчиво глядел на портрет Вас, висевший над столом, и рассуждал о многообразии природы. Тетя Миля внимательно слушала его. Она уже выплакалась, прощаясь с друзьями в куполах, и обещала вернуться к ним. Теперь она с удовольствием слушала рассуждения умного человека.
– Тетя Миля, не помешал? – спросил Малыш.
– Здравствуйте, – сказал патриций, который уже раза два или три здоровался с Малышом. – Мне говорили, что доктор Павлыш выпускает стенную газету? Это правда?
– Доктор Павлыш в настоящее время не выпускает стенную газету, а в тысячный раз в завуалированной форме объясняется в любви Снежине Пановой. Вы можете это проверить, соединившись с ее каютой по внутренней связи. Но соединяться не советую. Павлыш очень сильный и вспыльчивый человек.
– О да, я знаю! – искренне воскликнул патриций. – Он же разгромил отряд Бессмертного. Это войдет в историю. Я ее пишу.
– Не забудьте про меня, я тоже громил отряд Бессмертного – в основном в качестве наблюдателя.
– Ни одно имя не будет забыто, – заверил его патриций.
– Кстати, был тут один, писал историю…
– Вы не знаете, где первая часть мемуаров Ранмакана? Они представляют историческую ценность.
– У Кудараускаса.
– Не могу я согласиться, до сих пор не согласна, – вмешалась в разговор тетя Миля. – Ну почему его не оживили? Я понимаю – Бессмертный, генерал…
– А чем Ранмакан лучше них?
– Слабый он был человек, неуверенный. А так в нем и хорошее было.
– А я тоже голосовал за то, чтобы не оживлять Ранмакана, – сказал патриций. – Я понимаю, это жестоко – убивать людей. Вернее, лишать их права на жизнь, даже если они это право потеряли, умерев. То есть умерли и этим лишились… Другими словами, после насильственной смерти, вызванной…
Патриций замолчал, стараясь привести в порядок мысли.
