животный звук.
Кора подняла руку.
Профессор понял и послушно остановился.
Стараясь не наступать на сучки, Кора выглянула на открытую полянку, и там, под сенью могучего дуба, свернувшись в комок, спал человек, накрытый плащом, и храпел так, что плащ от каждого его выдоха вздымался, словно воздушный шар.
– О господи, – произнес профессор. – Этот старый дурак обязательно простудится.
Он пересек поляну, и Кора не смела его остановить.
Он наклонился и потряс спящего за плечо.
Тот проснулся сразу, словно и не спал, а ждал прикосновения. Он сел. И Кора сразу узнала Гарбуя.
Начальник проекта был накрыт плащом, словно мусульманская женщина платком, и его широкое розовое детское лицо тоже казалось женским.
Эдуард Оскарович словно и не удивился встрече. Он подождал, пока Гарбуй поднимется и задрожит от накопившегося в нем холода, пока проморгается и протрет глаза, а потом спросил:
– Давно нас ждешь?
– Я убежал, – сообщил Гарбуй. – Наверное, с минуты на минуту они начнут меня искать. Может, даже с собаками. А ты, как всегда, где-то отдыхаешь.
– Я ждал вчера вечером. Кора может подтвердить.
– Зря ты приглашаешь посторонних, – поморщился избалованный мальчик.
– Это сейчас не обсуждается. Кора полезнее, чем я. Особенно сейчас.
– Вопрос о пользе абстрактен. Ты, например, умудряешься доказать свою бесполезность в самый неподходящий момент.
– Давай не будем сейчас спорить, – сказал Эдуард Оскарович, но, как почувствовала Кора, не от миролюбия, а от того, что момент был критическим.
– Я и не собирался спорить, – ответил Гарбуй.
Он стоял, широко расставив толстые короткие ноги, картинно запахнувшись в плащ, как, наверное, делали поздние римские императоры, не уверенные в том, что их поддержат мятежные легионы. Влажные колечки рыжеватых волос окружали его розовую лысинку нимбом, и в этой лысинке, как ни странно, тоже было нечто трогательное и детское.
– Чего ты боишься? – спросил Эдуард Оскарович.
– Я думаю, что военные решили меня убить, – ответил Гарбуй. – До сегодняшнего дня я держался наверху только силой и хитростью президента. Я был нужен ему для власти, и я был опасен военным. Теперь, когда они убили президента…
– Он был убит?
– Они устроили ему авиакатастрофу. Я знаю точно: со мной смог связаться его адъютант. Он предупредил меня, что я на очереди.
– И они хотели тебя убить?
Толстый Гарбуй подпрыгивал на месте, чтобы согреться.
– Они все же меня опасаются. Это не значит, что не убьют. Но никак не могли решиться, как лучше это сделать – чтобы не связывать мою смерть со смертью президента. Пока они рассуждали, я сбежал. Сегодня ночью.
Кора сделала несколько шагов в сторону моря, которое поблескивало сквозь ветви деревьев. Внизу виднелась вилла «Радуга». Около нее стояли два военных автомобиля, в них – солдаты, сверху они казались оловянными игрушечками.
– Они уже собираются, – сказала Кора.
Профессор подошел первым.
– Рано встали. Наверное, спохватились. У них нет собак?
– Ой, не знаю! – сказал Гарбуй.
– А они тебя охраняли?
– Нет, они думали, что я ничего не подозреваю.
– Так что намерение убить тебя – это твое собственное умозаключение?
– А вон те солдаты – это тоже умозаключение?
– Может, они встревожены тем, что исчез руководитель проекта?
– Не мели чепухи, Эдик, – отмахнулся Гарбуй.
– Я совершенно серьезен. Я убежден на двести процентов, что тебе сейчас ничто не угрожает.
– С чего ты решил?
Машины одна за другой поехали в сторону футбольного поля. Над морем на востоке небо начало золотиться от приближения солнца.
– Знаешь ли ты, что военные намерены немедленно или, по крайней мере, очень скоро отправить всех
