– Не надо стараться, – сказал Павлыш. – Даже тридцать лет назад мы еще не выходили за пределы системы.
– Знаю, – ответил Даг. – Но я еще проверю. Если только у тебя нет галлюцинаций.
Проверять было нечего. Тем более что они знали – корабль, найденный ими, шел не от Солнца. По крайней мере, много лет он приближался к нему. А перед этим должен был удаляться. А сорок, пятьдесят лет назад люди лишь осваивали Марс и высаживались на Плутоне. А там, за Плутоном, лежал неведомый, как заморские земли для древних, космос. И никто в этом космосе не умел говорить и писать по-русски…
Павлыш перебрался на следующий уровень, попытался распутаться в лабиринтах коридоров, ниш, камер. Через полчаса он сказал:
– Они были барахольщиками.
– А как Надежда?
– Пока никак.
Возможно, он просто не замечал следов Надежды, проходил мимо. Даже на Земле, стоит отойти от стандартного мира аэродромов и больших городов, теряешь возможность и право судить об истинном значении встреченных вещей и явлений. Тем более непонятен был смысл предметов чужого корабля. И полушарий, легко откатывающихся от ног, и ниш, забитых вещами и приборами, назначение которых было неведомо, переплетения проводов и труб, ярких пятен на стенах и решеток на потолке, участков скользкого пола и лопнувших полупрозрачных перепонок. Павлыш так и не мог понять, какими же были хозяева корабля, – то вдруг он попадал в помещение, в котором обитали гиганты, то вдруг оказывался перед каморкой, рассчитанной на гномов, потом выходил к замерзшему бассейну, и чудились продолговатые тела, вмерзшие в мутный лед. Потом он оказался в обширном зале, дальняя стена которого представляла собой машину, усеянную слепыми экранами, и ряды кнопок на ней размещались и у самого пола, и под потолком, метрах в пяти над головой.
Эта нелогичность, непоследовательность окружающего мира раздражала, потому что никак не давала построить хотя бы приблизительно рабочую гипотезу и нанизывать на нее факты – именно этого требовал мозг, уставший от блуждания по лабиринтам.
За редкой (впору пролезть между прутьями) решеткой лежала черная, высохшая в вакууме масса. Вернее всего, когда-то это было живое существо ростом со слона. Может быть, один из космонавтов? Но решетка отрезала его от коридора. Вряд ли была нужда прятаться за решетки. На секунду возникла версия, не лишенная красочности: этого космонавта наказали. Посадили в тюрьму. Да, на корабле была тюрьма. И когда срочно надо было покинуть корабль, его забыли. Или не захотели взять с собой.
Павлыш сказал об этом Дагу, но тот возразил:
– Спасательный катер был рассчитан на куда меньших существ. Ты же видел эллинг.
Даг был прав.
На полу рядом с черной массой валялся пустой сосуд, круглый, сантиметров пятнадцать в диаметре.
А еще через полчаса, в следующем коридоре, за прикрытым, но не запертым люком Павлыш отыскал каюту, в которой жила Надежда.
Он не стал заходить в каюту. Остановился на пороге, глядя на аккуратно застланную серой материей койку, на брошенную на полу косынку, застиранную, ветхую, в мелкий розовый горошек, на полку, где стояла чашка с отбитой ручкой. Потом, возвращаясь в эту комнату, он с каждым разом замечал все больше вещей, принадлежавших Надежде, находил ее следы и в других помещениях корабля. Но тогда, в первый раз, запомнил лишь розовый горошек на платке и чашку с отбитой ручкой. Ибо это было куда более невероятно, чем тысячи незнакомых машин и приборов.
– Все в порядке, – сказал Павлыш. Он включил распылитель консерванта, чтобы сохранить все в каюте таким, как было в момент его появления.
– Ты о чем? – спросил Даг.
– Нашел Надежду.
– Что?
– Нет, не Надежду. Я нашел, где она жила.
– Ты серьезно?
– Совершенно серьезно. Здесь стоит ее чашка. И еще она забыла косынку.
– Знаешь, – сказал Даг, – я верю, что ты не сошел с ума. Но все-таки я не могу поверить.
– И я не верю.
– Ты представь себе, – сказал Даг, – что мы высадились на Луне и видим сидящую там девушку. Сидит и вышивает, например.
– Примерно так, – согласился Павлыш. – Но здесь стоит ее чашка. С отбитой ручкой.
– А где Надежда? – спросил Сато.
– Не знаю, – сказал Павлыш. – Ее давно здесь нет.
– А что еще? – спросил Даг. – Ну скажи что-нибудь. Какая она была?
– Она была красивая, – сказал Сато.
– Конечно, – согласился Павлыш. – Очень красивая.
И тут Павлыш за койкой заметил небольшой ящик, заполненный вещами. Словно Надежда собиралась в дорогу, но что-то заставило ее бросить добро и уйти так, с пустыми руками.
Павлыш опрыскивал вещи консервантом и складывал на койке. Там была юбка, сшитая из пластика толстыми нейлоновыми нитками, мешок с прорезью для головы и рук, шаль или накидка, сплетенная из
