свою Англию. Чтобы мы тебя здесь больше не видели!
Ар-Рахман широким жестом выкинул кувшин в океан. Только птица-мать, уводящая от гнезда страшного хищника, могла бы сравниться в отваге с купцом ар-Рахманом, который, надо сказать, ни секунды не сомневался, что в этом кувшине скрывается или недавно скрывался иноземный джинн.
Блеснув под первыми лучами рассвета, кувшин ухнул в темное море.
Рахман опустил руки и сказал усталым голосом:
– Делай с ней что хочешь, сынок.
– Нет! – закричал Камар. – Нет, отец! Я не дотронусь до нее никогда! Она ведьма! Джинн сказал, что у меня отсохнут руки, если я дотронусь до нее. Мне она отвратительна.
– Да, – вздохнул Рахман, – ты не смел, мой сын. Но дело твое. Тогда мы продадим ее в Омане на невольничьем рынке. Такие кошки там высоко ценятся. Ты слышишь?
Осмелев, он подошел к Дороти и сунул ей под подбородок дуло пистолета так, что она была вынуждена поднять голову.
– Ты будешь проклинать тот час, когда посмела обидеть моего сына!
– Отец, отойди, она же ведьма! – закричал Камар.
– Не бойся, я ее руками не трогаю. – Он тоже не хотел рисковать более, чем было разумно.
– Ее никто не должен трогать, – повторил Камар.
Дороти же, ненавидя старого купца за то, что он тычет ей в лицо дулом пистолета, улучила момент и рванулась в сторону. Рахман от неожиданности спустил курок, раздался громкий выстрел, и круглая пуля вонзилась в стену.
Дороти отскочила от него. Она и в самом деле была похожа на пантеру.
– Ну, что, стреляйте! – закричала она.
– Зачем же я буду стрелять в собственные деньги, – засмеялся Рахман, который быстро пришел в себя.
Он призвал мамелюков, но других, посмелее, тех, кто покинул его сына, ждали плети.
Мамелюки взяли Дороти под стражу, а матросы за час соорудили клетку из бамбуковых стволов с решетчатым полом и потолком. Клетка была кубиком, в который втиснули Дороти. Она была так мала, что Дороти могла лишь сидеть в ней, прижав к себе коленки. Затем клетку привязали к канатам и подняли на рею.
Рассвело. Солнце показалось над горизонтом. Дороти качалась в клетке высоко над головами людей, которые стояли на палубе, задрав головы.
– До Рангуна она повисит так, – сказал Рахман. – Ахмат, ты будешь кидать ей лепешку и поливать водой. Пускай придет в себя. Но не касаться ее. Она – ведьма.
И он гордо ушел с палубы, оставшись в глазах подданных победителем джиннов.
За ним поспешил его сын, который не хотел больше смотреть на свою возлюбленную.
Остальные члены команды выходили глазеть на то, как в клетке высоко над головами качается английская ведьма. Все уже знали, что она – ведьма и ее защищает английский джинн, которого победил хозяин. Застрелил из пистолета и выкинул в море. Честное слово, многие видели!
Над Дороти смеялись, дразнили ее, но издали. И самое странное – Дороти легла, свернулась калачиком и мирно заснула.
Когда солнце поднялось высоко, из своей каюты вышла миссис Уиттли.
Она подошла к борту и стала вглядываться вперед, надеясь увидеть землю. Дороти еще спала и не видела ее. Но, подняв случайно взгляд, Регина не сразу сообразила, что же видит, ведь платье Дороти было располовинено, волосы спутаны, и издали она была похожа на обезьяну.
Регина прошла на корму, где, стоя у штурвала, разговаривали господин Рахман и его сын.
– Кто там висит? – спросила она. – В клетке. Я раньше этого не видела.
Рахман, когда Камар перевел ему вопрос, ответил без смущения:
– Дикая обезьяна. Я ее купил недавно. Будьте осторожны, она кусается.
Камар послушно перевел слова отца, но он смотрел на Регину так, что она вдруг догадалась, кто заточен в клетке. Она открыла было рот, чтобы потребовать отчета, возмутиться… и ничего не спросила. Потому что господин Рахман международно понятным жестом приложил палец к губам. И потрясенная Регина ушла к себе в каюту. Ей стало страшно, а вдруг кто-то в Рангуне узнает, что она сделала с горничной… Камар зашел к ней в каюту через час и сказал от двери:
– Госпожа Уиттли может не беспокоиться. Никто не увидит недостойную ведьму. Она повисит там до Рангуна, а если останется жива, то ее спрячут в трюме до Омана. Спите спокойно, госпожа Уиттли. Мой отец никому ничего не скажет…
Регина против своей воли выдавила из себя:
– Спасибо. Но я надеюсь, что наш договор остался в силе?
Камар усмехнулся. Ему показалось забавным, что госпожа благодарит его за намерение дурно обращаться с соплеменницей. И прежде чем уйти, Камар спросил со всей присущей ему учтивостью:
– А в вашей стране есть джинны?
– Что за чепуха! – воскликнула Регина. Но Камара этим отрицанием она не разубедила…
