Ребенок, я думал о боге,А видел лишь кудри до плеч,Да крупные бурые ноги,Да римские латы и меч…Дух гнева, возмездия, кары!Я помню тебя, Михаил,И храм этот, темный и старый,Где ты мое сердце пленил!
У райской запретной стены,В час полуденный,Адамий с женой Еввой скорбит:Высока, бела стена райская,Еще выше того черные купарисы за ней,Густа, ярка синь небесная;На той ли стене павлины сидят,Хвосты цветут ярью-зеленью,Головки в зубчатых венчиках;На тех ли купарисах птицы вещиеС очами дивными и грозными,С голосами ангельскими,С красою женскою,На головках свечи восковые теплятсяЗолотом-пламенем;За теми купарисами пахучими —Белый собор апостольский,Белый храм в золоченых маковках,Обитель отчая,Со духи праведных,Убиенных антихристом:— Исусе Христе, миленький!Прости душу непотребную!Вороти в обитель отчую!
БрэмКанарейку из-за моряПривезли, и вот онаЗолотая стала с горя,Тесной клеткой пленена.Птицей вольной, изумруднойУж не будешь — как ни пойПро далекий остров чудныйНад трактирною толпой!
Ну, что, бабушка, как спасаешься? У тебя ль не рай, у тебя ль не мед?
Яга
Ах, залетный гость! Издеваешься! Уж какой там мед — шкуру пес дерет!Лес гудит, свистит, нагоняет сон, Ночь и день стоит над волной туман,Окружен со всех с четырех сторон Тьмой да мгой сырой островок Буян.А еще темней мой прогнивший сруб, Где ни вздуть огня, ни топить не смей,А в окно глядит только голый дуб, Под каким яйцо закопал Кощей.Я состарилась, изболела вся, Сохраняючи чертов тот ларец!