Мирным сном спал Гайавата; Слышал он, как пел уныло Полуночник, Вавонэйса, Над вигвамом одиноким; Слышал он, как, убегая, Сибовиша говорливый Вел беседы с темным лесом; Слышал шорох — вздохи веток, Что склонялись, подымались, С ветерком ночным качаясь. Слышал все, но все сливалось В дальний ропот, сонный шепот: Мирным сном спал Гайавата. На заре пришла Нокомис, На седьмое утро пищи Принесла для Гайаваты. Со слезами говорила, Что его погубит голод, Если пищи он не примет. Ничего он не отведал, Ни к чему не прикоснулся, Лишь промолвил ей: «Нокомис! Подожди со мной заката, Подожди, пока стемнеет И Шух-шух-га громким криком Возвестит, что день окончен!» Плача, шла домой Нокомис, Все тоскуя, опасаясь, Что его погубит голод. Он же стал, томясь тоскою, Ждать Мондамина. И тени Потянулись от заката По лесам и по долинам; Опустилось тихо солнце С неба в Западные Воды, Как спускается зарею В воду красный лист осенний И в воде, краснея, тонет. Глядь — уж тут Мондамин юный, У дверей стоит с приветом! Голова его — в блестящих, Развевающихся перьях, Кудри — мягки, золотисты, А наряд — зелено-желтый. Как во сне, к нему навстречу Встал, измученный и бледный, Гайавата, но бесстрашно Вышел — и бороться начал. И слились земля и небо, Замелькали пред глазами! Как осетр в сетях трепещет, Бьется бешено, чтоб сети Разорвать и прыгнуть в воду, Так в груди у Гайаваты Сердце сильное стучало; Словно огненные кольца, Горизонт сверкал кровавый И кружился с Гайаватой; Сотни солнцев, разгораясь, На борьбу его глядели. Вдруг один среди поляны Очутился Гайавата, Он стоял, ошеломленный Этой дикою борьбою, И дрожал от напряженья; А пред ним, в измятых перьях И в изорванных одеждах, Бездыханный, неподвижный, На траве лежал Мондамин, Мертвый, в зареве заката. Победитель Гайавата Сделал так, как приказал он: Снял с Мондамина одежды, Снял изломанные перья, Схоронил его и землю Разровнял и сделал мягкой. И среди болот печальных Цапля сизая, Шух-шух-га, Издала свой крик тоскливый, Вопль и жалобы и скорби.
