скажешь в свое оправдание? Ты мне лгала?! — чуть ли не взвизгнул он.
— Давай немного помолчим, — вместо ответа сказала Маргарет.
Она закрыла глаза. Представила себе, что они вдвоем на необитаемом острове. Одни на всем белом свете. Как Адам и Ева. Но ничего не вышло. Она не могла представить себе, что сможет хоть с неделю, не то что вечность, быть счастлива с Биллом даже в раю, если не будет ни Сьюзи, ни Дженни, ни ее учеников, ни просто прохожих на улицах. Маргарет призналась себе, их с Биллом союз не имеет права на существование. Как бы они оба ни старались, у них нет будущего, пока они не могут забыть своих первых возлюбленных. Но правильно ли будет, если забудет Артура? Или будет ошибкой, если она вернется к нему?
— Ничего не выйдет, — сказала она, так и не осознав, на какой вопрос сама себе отвечает.
Билл поднялся из недр кресла, и теперь уже он заходил из угла в угол. Маргарет сидела на стуле и наблюдала за тем, как он меряет шагами комнату. Его изломанная тень неясно скользила по стенам.
— Преинтересно, — проговорил он наконец. — Очень интересная получается ситуация. С Дженнифер я развожусь из-за ее прелюбодеяния, а тут мы еще не успели пожениться, как… Нет, я ничего не могу понять. Разве в наше время отменялись моральные ценности? Долг, чистота, порядочность — стали пустыми звуками? — Билл остановился перед плакатом «Долг превыше всего». Некоторое время он стоял перед ним, шевеля губами, будто только научился складывать буквы в слова, затем сорвал плакат со стены, швырнул в угол. — Я разочарован в тебе! — с яростью произнес он. — Я думал, ты много лучше, чем другие, а ты… ты… Ты тоже купилась, как потаскушка, на состояние, положение в обществе. И не возражай! — закричал он, хотя Маргарет как воды в рот набрала. — Не возражай мне! Я наводил справки. Я знаю о твоем муже, и о доходном доме Сэриданов в центре Лондона, и о чуть ли не двух десятках антикварных магазинов. О, конечно, ты хочешь стать богачкой! Что тебе начальник департамента, когда твой ловелас-муж снова поманил тебя своими подачками. И, конечно, ты спишь и видишь стать своей в высшем свете…
— Может, как раз все это мне и мешает, — подала она голос. — Если бы Артур не имел так много всего за своими плечами, если бы не был отпрыском аристократической семьи, мне было бы гораздо проще. Просто любить его за то, что он есть. И вместе строить свой дом, жить своей жизнью. Чтобы никто не мешал. Ни многочисленные предки с голубой кровью, ни тяготы ответственности за сохранение фамильного состояния. Если бы Артур был из простой семьи, у нас был бы шанс остаться вместе. А сейчас… Не думаю, что у нашего союза есть будущее.
— И что ты собираешься делать? Без меня тебя не оставят в школе. Не забывай, субсидию на хор я выбил под свою ответственность. Отныне я не хочу отвечать за тебя. Тебе придется освободить квартиру.
— Как скажешь.
— А я скажу! Да, я скажу…
Он попытался прикурить сигарету, но его руки тряслись, и ничего не вышло. Кремниевые колесики крутились, но не давали искры. Он сломал сигарету и бросил ее на пол.
— Зачем тебе вести уроки, если стоит твоему богачу только поманить тебя, как ты снова подстилаешься под него? Только моргнула — и все у тебя есть: букеты из сотни роз, кольца с бриллиантами…
Согнувшись, она обхватила себя за плечи. Билл подошел к ней.
— Маргарет, что ты делаешь? Ты плачешь? Какая глупость…
Она всхлипнула.
— Я растеряна. Я ни на что не гожусь. Прости меня, Билл.
Он сел на стул рядом с ней, положил руку ей на плечо и привлек ее к себе. Она прижалась к нему, как испуганная маленькая девочка прижимается к отцу в поисках защиты.
— О, малышка, моя малышка, — проникновенно заговорил он. — Все не так плохо. Перестань. Перестань плакать, слышишь? Ты призналась, что была не права, вот и славно. Скажи, что ты сожалеешь. Что подлец просто воспользовался твоей слабостью… И ты… и он… — Билл вскочил так резко, что Маргарет едва не упала со стула. — О-о-о! — Он схватился за виски, как будто его голова раскалывалась от нахлынувших эмоций. — Нет, я не могу простить тебя, Маргарет, не могу! Простить тебя, это выше моих сил. Как представлю тебя обнаженной и… как твои губы… Тьфу! Я не ручаюсь за себя. Нет, я не могу… Уходи. Убирайся!
Маргарет двинулась к двери.
— Нет, погоди. Я не виню тебя. Я сам во всем виноват. Ты недовольна мной? Может, на то и есть причины. Каждый раз, когда мы были близки, страх не оставлял меня. Я чувствовал, что-то стоит между нами. И каждый раз, когда я был с тобой, я всегда помнил, что ты до меня принадлежала другому мужчине. Я не мог примириться. Но я старался, видит Бог, я старался. Мне всегда казалось, что ты… ты… — Он приблизил свое лицо к ее лицу. Его взгляд из-за толстых стекол очков казался пронзительно-резким, будто луч лазера. Она опустила глаза. — Мне казалось, что ты сможешь стать выше, чище… Как музыка, которую ты играешь. Как песни, которые ты поешь.
— Песни слагаются о любви. А любовь…
Ей захотелось объяснить ему, что любовь полна противоречий, что каждый может ошибиться. «Любовь — это чудо, которое не всем дано узнать. И кто не знает, кто не умеет любить, тот вроде калеки, будет завидовать, злиться, попытается разрушить», — вспомнились ей слова Артура. Да, наверное, он прав.
— Прощай, Билл, — сказала она, отстраняясь. — Спасибо тебе за помощь.
— За помощь? Самое смешное, что в моей помощи вовсе не было необходимости. Рано или поздно ты все равно вернулась бы к нему. Потому что ты не хочешь меняться. Ты похотливая лгунишка. Ты слишком доверяешь своим чувствам вопреки доводам рассудка. Долг превыше всего, а ты не хочешь этого признать. На самом деле ты совершенно не хочешь меняться. Ты до сих пор веришь, что твой аристократишка будет держать тебя за ровню. Не надейся. Он всегда будет презирать тебя.
— Это ты презираешь меня. — Она покачала головой. — Я знала, что ты не сможешь забыть о моем прошлом. Ты думаешь, что есть некая идеальная любовь? А не кажется ли тебе, что настоящая любовь не может быть стерильно-чистой? Именно для того, чтобы понять, что кто-то создан друг для друга, нужно пройти через испытания, подчас нужно узнать других, которые окажутся лишними в твоей жизни. Перетерпеть боль и страдания, чтобы успокоиться в тихой заводи.
У Билла отвисла челюсть.
— Я тоже думал, что ты успокоилась и готова свить со мной гнездо в тихой заводи. Что ты готова к чистой любви. Я надеялся, что ты выросла до того, чтобы понять, что долг превыше плотских радостей. Мы должны ставить перед собой высокие цели.
— Чистая любовь? Долг? Высокие цели? — Маргарет усмехнулась. — Похоже на проповедь перед постригом в монахи.
С критическим видом она осмотрела его. Под глазами лиловые тени. Ввалившиеся щеки. Тяжелая фигура.
— Из тебя выйдет хороший начальник департамента, — примирительно сказала она.
— А что станет с тобой?..
20
— Боже, какой у меня дурацкий вид! — простонала Сьюзи.
Маргарет поправила тонкие бретельки на ее хрупких плечах и отступила, чтобы оценить общее впечатление.
— Ты хороша как никогда, — возразила она. — Настоящая кукла Барби.
— Барби! — взревела Сьюзи и бросилась к зеркалу. — Я похожа на платиновую дуру! Ну я же говорю, что у меня самый наидурацкий вид!
— У тебя чрезвычайно романтический облик. Только подожди… Закрой глаза.
Маргарет вынула из шкатулки колье и, зайдя за спину подруги, застегнула еле видимый на цепочке
