Жара усиливалась, и даже тень оливкового дерева уже не спасала. Протянув Алену пачку «Кравана» и коробок спичек, Винсен вздохнул:
– У меня не будет каникул до Рождества, и думаю, папа даже тогда не позволит мне сюда приехать. Ты ведь знаешь, он…
– Да, он в плохом настроении. У него это хроническое!
В словах Алена не было язвительности, потому что его отношение к дяде изменилось. Конечно, обязанность каждую неделю писать письма и отчитываться перед ним давила на него, но, если не считать этого и нескольких резких замечаний, Шарль уже три года как оставил племянника в покое. Благодаря Кларе жизнь в Валлонге устраивалась с удивительной легкостью, и день ото дня он становился счастливее.
– Как же так? Почему ты сам не стал жертвой? – приподнимаясь на локте, чтобы лучше видеть Алена, спросил Винсен.
– Жертвой чего? Очарования Магали? Так на вкус и цвет… А может, я в первую же минуту понял, что она создана для тебя?
Его заливистый смех был так заразителен, что Винсен, ничуть не обидевшись, улыбнулся.
– Тебе везет: ты живешь здесь круглый год, – невольно сказал он.
– Да, везет, но ты бы так не смог. Общаюсь я только с Ферреолем, а он не слишком интересен. Потом, каждый день встаю в пять утра. Сам себе готовлю.
Винсен вспомнил, что Одетту нанимали только к приезду семьи. Шарль с самого начала жестко постановил: если Ален хочет взрослой жизни, пусть живет как взрослый. Ни домработницы, ни тем более кухарки, и при этом никакого беспорядка в доме. В первую же зиму он без предупреждения навестил племянника. Из-за нескольких чашек в раковине, крошек на столе и перегоревшей лампочки дядя пришел в такую ярость, что угрожал Алену немедленно забрать его назад в Париж. Это был хороший урок, после него у молодого человека надолго остались неприятные воспоминания.
– Как только Сильви улепетнула со своим англичанином, твой отец стал просто несносен…
Это заметили все, но никто не решался сказать вслух. Слегка улыбнувшись, Винсен раздраженно ответил:
– Твоя мать не лучше!
Это было у них своеобразной игрой. Когда Ален, вместо того чтобы звать Шарля по имени, с язвительной интонацией говорил «твой отец», Винсен в отместку говорил о Мадлен «твоя мать».
Мари не стала скрывать своего будущего материнства ни от братьев, ни от кузенов; сначала ей было весело смотреть, как они удивлены этой неожиданной новостью, а потом ее захлестнула нежность, когда все четверо трогательно и единодушно предложили помощь.
– В глубине души ты как твоя сестра, – вздохнул Винсен. – Вам вечно надо нарушать установленный порядок. И все это лишь бы досадить Мадлен иди даже Эдуарду… Прости.
Какое-то время Ален обдумывал эти слова, потом только пожал плечами. Он уже не чувствовал себя бунтарем, потому что в Валлонге обрел душевное равновесие. То, что Винсен сказал о его родителях, ничуть не задело его, ведь они часто обсуждали это и были одного мнения. Их дружба, только окрепшая со временем, позволяла не смешивать одно с другим, ведь все прекрасно помнили, какой обузой был в годы войны Эдуард. Закомплексованный трусливый, с менторскими замашками, он был далек от образа героя. Мадлен же привычно отказывалась от своей воли то в пользу мужа, то в пользу свекрови или деверя, вечно ныла, ей недоставало чувства юмора и нежности, – и это ни для кого не было секретом, особенно для ее детей. Достойно в их глазах выглядела только Клара, как истинный семейный ориентир, любимый всеми.
– А если я напишу ей письмо?
– Кому, Магали? А не лучше ли с ней поговорить?
– Да нет, старик, я боюсь! Не хочу выглядеть глупо…
Ален опять расхохотался, но на этот раз Винсен чуть не обиделся.
– Да если ты ей честно скажешь, что она тебе нравится, она грохнется в обморок от счастья! – категорично заявил Ален. – Ты в зеркало смотришься? Или подходишь к нему только, чтобы побриться?
Он любовался идеальным профилем кузена: прямой нос, высокие скулы, серые, доставшиеся от отца глаза, только чуточку потемнее.
– Забавно, – с легким сожалением отметил он, – ты на него похож.
– На кого?
– На Шарля! Хотя его лагерного психоза тебе явно не хватает. Встреться с Магали, пригласи ее прогуляться. Или свози в Сен-Реми, выпейте по стаканчику. Хочешь, дам машину?
– Ты правда дашь? – Винсен даже подскочил.
– Ключи в замке зажигания, сегодня она мне не понадобится. Только смотри не разбей ее, а то до конца дней не отмоемся!
Этот неутомимый «Пежо-203» был куплен Кларой на восемнадцатилетие Алена. «Права у тебя уже есть. А предпринимателю несолидно разъезжать на велосипеде!» – год назад сказала бабушка по телефону. Потом она связалась с владельцем гаража в Кавайоне, и он продал ей отличную машину. Шарль и Мадлен узнали о покупке, когда в начале лета приехали в Валлонг и протестовать было уже поздно.
Винсен убежал, даже не попрощавшись, и Ален медленно поднялся, отряхивая пыль с холщовых штанов. Хватит валяться – его ждет работа. Ферреоль уже, наверное, у подножия ближнего холма и готов к тщательной ежедневной проверке деревьев. Урожай должен быть хорошим, но надо было работать и не терять бдительность до октября-ноября. Потом будет сбор плодов, а потом отжим масла. Ален собирался продать урожай этого года кооперативу в последний раз. На будущее он уже придумал бутылки особой формы и, главное, с особыми этикетками, на которых однажды появится имя Морванов. «Первосортное прованское оливковое масло А. Морвана, первый холодный отжим, сделано в Валлонге». Но пока он об этом
