– Твой брат, словно благородный рыцарь…
– Да, он старается на славу! Переглянувшись, они рассмеялись.
– Согласись, моя мысль насчет праздника была удачной. Твой дом – идеальное место, чтобы принимать гостей и развлекаться.
До них долетали голоса гостей, приглушенные музыкой.
– Наш славный директор превратился в диск-жокея? – иронично спросила Аврора. – Минуту назад я видела, как он проходил с кучей дисков…
– Как он тебе?
Вопрос невольно слетел с губ Паскаль, и она досадовала на внимательный взгляд Авроры.
– Вийнев? Он ничего, но предупреждаю тебя, он недосягаем. В Пюрпане много девушек, которые сломали о него зубы.
Они вернулись в зал с подносами, полными разных закусок.
– Угощайтесь и располагайтесь как хотите! – громко сказала Паскаль.
В течение пятнадцати минут она наполняла тарелки, открывала бутылки, разговаривала с гостями, пока к ним не присоединились отец и Самюэль.
– Я все осмотрел и могу сказать тебе только одно, дорогая: ты очень удачно вложила свои деньги!
Самюэль искренне улыбался ей, безо всякой иронии.
– А я по-прежнему думаю иначе, – вздохнул Анри. – Я здесь достаточно долго прожил и знаю этот дом, как никто другой. Один ремонт этого сарая обходится в…
– Кстати, – прервала его Паскаль, – твой садовник настаивает на том, чтобы остаться здесь работать. Я сказала, что не смогу ему платить, но он не соглашается.
– Лестрейд? Выгони его! По какому праву он это оспаривает?
Отец неожиданно разгневался и говорил очень громко, но овладел собой и все так же сухо продолжил:
– Не слушай россказней этой деревенщины и не пускай его сюда!
– Ты же сам дал ему ключ, – напомнила она ему. – И это ты держал его здесь более двадцати лет.
– Потому, что квартиранты не стали бы ухаживать за парком! Или же выкорчевали бы тут неизвестно что…
– Я тоже в этом не разбираюсь.
– Тогда учись! Но только не у Лестрейда!
Что привело его в такое состояние? Адриан подошел к отцу и твердо взял его за руку.
– Пойдем присядем, папа, и что-нибудь съедим.
Анри неловко отправился за ним, оставив Паскаль в растерянности. Ей тоже не нравилась назойливость этого садовника и были непонятны его цели, но она не понимала, что могло так расстроить ее отца.
– Ну и страсти, – прошептал Самюэль позади нее. – Ваш месье Лестрейд дьявол?
– Нет, просто немного странный.
Самюэль провел рукой по ее затылку, поправляя прядь волос, выбившуюся из-под шиньона.
– Твой отец почему-то ненавидит Пейроль. Он приехал только ради того, чтобы доставить тебе радость, и потому, что соскучился по тебе, но ему здесь плохо.
Самюэль увидел, что Марианна призывно машет ему с террасы.
– Поговорим об этом позже, – сказал он, покидая Паскаль.
Тарелки изрядно опустели, и Паскаль принялась убирать лишнюю посуду. Завтрашний день, похоже, придется посвятить уборке, но это ее не огорчало. Сейчас она прекрасно себя чувствовала и была счастлива, что находится у себя дома. Ее ничто не беспокоило, и у нее не было никаких проблем с Пейролем.
Она отнесла грязную посуду в кухню и вернулась, поставив два блюда с сыром на стол. Гости приятно развлекались на террасе.
– Может, посидите немного с нами? – спросил Лоран, когда она проходила мимо него.
Сидевший за столом с Жоржем и Авророй хирург рассказывал какую-то смешную историю, приключившуюся с ним во время отпуска. Паскаль присела на ручку кресла Авроры и рассеянно дослушала ее до конца, все время чувствуя на себе взгляд Лорана. Посмотрев на него, она заметила грустную улыбку и снова смутилась, чувствуя, что не выдерживает его взгляда. Этот мужчина определенно волновал ее. Возможно, она слишком долго пребывала в одиночестве. После развода с Самюэлем она пришла к выводу, что ни одна встреча больше не подарит ей таких чувств. Самюэль был ее первой настоящей любовью, а несколько последующих любовных историй не оставили в ней ничего, кроме разочарования. Может, ее реакция на внимание Лорана Вийнева означала, что она наконец освободилась от чувства к Самюэлю и перестала сожалеть об их разводе?
Она не знала, как заговорить с ним, и смогла лишь пробормотать, что принесет бутылку вина.
– Нет, не беспокойтесь, я сам принесу.
Вставая, он на секунду положил руку ей на запястье, и этот жест показался ей нежной лаской.
Глава 4
