овдовела. Несколько раз ей приходила в голову мысль выйти замуж еще раз, но в больнице было так много работы, и стремление получить должность профессора отнимало у нее все время и силы. Она не жалела об этом и ни на что бы не променяла свой пост, но иметь племянниц или племянников была не против.
Накануне, делая покупки, она зашла в магазин «Оливье», что на улице Лафайет – лучший магазин шоколадных изделий в Тулузе, и купила себе изюм в арманьяке, покрытый черным шоколадом, а также шоколадные конфеты с апельсиновой цедрой и имбирем. Затем ей пришло в голову взять большую коробку конфет для своих сотрудников в Пюрпане. В этом не было никакого душевного порыва. Ее забавляла лишь мысль о том, как удивятся ее подчиненные. Никто в отделении не любил ее, и она не строила на этот счет никаких иллюзий.
Ложась спать после невеселой встречи Рождества, она удивилась тому, что мысль о браслете Бенжамена все-таки волновала ее. Тут же, совсем не к месту, ей вспомнилась Камилла.
Она терпеть не могла даже думать о ней… Холерическая натура… Отец часто употреблял это выражение по отношению к ней, чем очень ее расстраивал. Да, она была некрасивой, но она была умной и сумела сделать карьеру! А Камилла, которая…
Боже мой, дай покой моей душе.
– Добрый день, мадам! – раздался веселый голос Паскаль.
В течение секунды Надин оставалась неподвижной. Моментом своей душевной слабости она была обязана этой женщине в белой блузе, так похожей на свою мать. Почему она до сих пор не избавилась от нее?
– Хочу поставить вас в известность, что с начала будущего года я буду работать в больнице Альби, – объявила Паскаль. – Мой уход связан с личными мотивами, поскольку мне очень далеко добираться до Тулузы.
– Прекрасно, – сухо ответила Надин.
Это было самой лучшей новостью уходящего года. Неужели Паскаль Фонтанель уйдет из ее отделения? Настоящий подарок небес!
Самюэль внимательно слушал объяснения хирурга-ортопеда, стоявшего рядом с кроватью.
– При переломе бедра произошло сильное смещение, но нам удалось вставить спицу и исправить ситуацию.
Он взглянул на Марианну и улыбнулся ей.
– Сейчас вам нельзя двигаться. Передаю вас в надежные руки. Пока, Самюэль.
Бледная и осунувшаяся Марианна согласно кивнула и, подождав, пока хирург выйдет, взяла Самюэля за руку.
– Сколько времени мне нельзя будет двигаться?
– Несколько дней. Когда будет можно, они поднимут тебя.
– Ты не посидишь со мной пару минут?
– Конечно, но потом мне нужно будет идти, меня уже ждут в операционном блоке.
Он не пострадал в результате аварии на дороге, у него остались лишь неприятные воспоминания и стоящий в ушах крик Марианны, в котором ужас сменился страданием. Он сам определил перелом и вызвал по мобильному «скорую помощь». Все случилось так быстро, что сперва он даже не успел ничего понять.
– Перелом будет долго заживать?
– Все будет зависеть от того, насколько быстро произойдет образование новой костной ткани.
Превозмогая желание поскорее уйти, он сел на единственный в палате стул и напустил на себя непринужденный вид.
– Тебе еще что-нибудь нужно? Я мог бы заехать сегодня вечером к тебе домой и привезти все, что требуется.
Он позаботился о том, чтобы ей отвели отдельную палату, проследил, чтобы у нее было все необходимое, даже зашел в продуктовый магазин и купил ей экзотических фруктов.
– Я люблю читать журналы. Женские журналы, а не про политику.
– Я куплю их для тебя, здесь в холле есть киоск.
Он убедился, что телефон работает, затем взял дистанционный пульт телевизора и подключил несколько каналов.
– Хорошо, все работает… Ну что ж, отдыхай, а я пойду.
Несмотря на то что ему было безмерно жаль ее и он испытывал чувство вины перед ней, говорить им было не о чем.
– Я потом еще зайду, – прошептал он, вставая. После недолгого раздумья он наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Не беспокойся, я взял для тебя больничный и передам его твоему отцу.
Он познакомился с ее родителями здесь, в клинике. Простые и радушные люди, они, казалось, не сердились на него из-за того, что произошло. Ему было неловко разговаривать с ними, он был уверен, что Марианна описала его в чересчур оптимистических тонах. Может, они считают его женихом своей единственной дочери? От этой мысли его бросало в дрожь.
Он покинул отделение ортопедии с чувством облегчения. Пока что он ничего не говорил Паскаль, тем не менее ему хотелось рассказать ей о случившемся до того, как она узнает об этом от других. Поскольку он торопился не так уж сильно, как говорил Марианне, он набрал номер Паскаль.
