несколько недель назад, когда они проверяли остов крыши.
– Что ты здесь хочешь найти? – проворчал Максим, отводя рукой паутину.
– Ничего особенного, просто хотел провести... что-то вроде инвентаризации. Наверняка здесь горы всякого хлама, который надо вынести на помойку, и я хотел бы воспользоваться ремонтными работами, чтобы освободиться от старья.
Максим закатил глаза и остановился при входе в длинный коридор. В него выходили комнаты, когда-то предназначенные для прислуги.
– С чего начнем? С комнат или чердака?
Не дожидаясь ответа, Максим открыл первую же дверь и увидел маленькое заброшенное помещение. На металлической сетке лежал свернутый матрац, на древнем туалетном столике стоял треснувший кувшин, другой мебели не было.
– Здесь и смотреть нечего, можешь наплевать на эти мерзости,– сказал он, переходя дальше.
Лишь последняя комната носила следы сравнительно недавнего обитания. Довольно просторная, с двумя окнами, через которые просматривались большие деревья в парке.
– Наверное, здесь жил дворецкий, я полагаю,– сказал с издевкой Макс.
Хлопчатобумажное кремовое покрывало в нескольких местах было погрызено мышами, но шкаф, стол и стул вместе составляли неплохой ансамбль эпохи Людовика XV.
– Надо будет пригласить антиквара,– решил Виктор.
Он машинально протянул руку к платку, оставленному на спинке стула. Он поднял его и замер в изумлении.
– Ты видел это?
Шелк был изрезан на тонкие полосы, которые так и посыпались из рук. Это сделали не мыши, на ткани четко виднелись следы зазубренных ножниц. Помолчав, Виктор пробормотал:
– Ты знаешь, Макс, я нахожу в доме странные вещи, причем в разных местах.
Он внимательно посмотрел на изрезанную ткань.
– Я даже спрашиваю себя, не жил ли здесь в наше отсутствие какой-нибудь псих? Ни одна дверь не закрывается по-настоящему – кто угодно мог скоротать здесь зиму…
Виктор собрался выйти из комнаты, но брат взял его за руку, чтобы задержать:
– Что с тобой, Вик?
– Со мной? Ничего! Только какое-то неприятное ощущение.
Он улыбнулся Максиму, а потом направился решительным шагом в конец коридора. Пора ночных вылазок была позади, но у Тома и его кузенов рано или поздно может возникнуть та-же идея.
Пол на чердаке был выложен темно-красной шестигранной терракотовой плиткой, местами выцветшей и разбитой. Вдоль стен стояла добрая дюжина сундуков.
– Тут и дня не хватит,– со вздохом сказал Макс Ты и в самом деле хочешь открыть все?
Однако из любопытства он сам же и приподнял крышку первого сундука. Когда они вместе склонились над аккуратно сложенными старыми вещами, в лицо им пахнуло нафталином.
Целый час они один за другим открывали сундуки. В них они нашли военную форму времен Первой мировой, принадлежавшую, без сомнения, отцу Марсьяля, два изумительных бальных платья начала века, пачку старинных фотографий (люди на них были им незнакомы), давно вышедшие из моды меховые манто, почти не тронутые молью... На дне сундуков лежали безделушки: поломанные фигурки, четки из пожелтевшей слоновой кости, кружевные веера. В огромной плетеной корзине они обнаружили свадебное платье своей матери вместе с пачкой поздравительных телеграмм. Также здесь были письма, которыми Бланш и Марсьяль обменивались до свадьбы, и старый молитвенник.
– У мамы всегда была мания наводить порядок! – пошутил Максим.
Он распрямился, и Виктор заметил завернутый в прозрачный тюль маленький блестящий предмет. Это было золотое обручальное кольцо, разрезанное в одном месте, словно его хотели увеличить.
– Может, отнесем маме? – предложил он, поднеся кольцо к глазам.
Внутри еще можно было прочитать выгравированную надпись: «Бланш – Марсьяль». Металл был разрезан неаккуратно, вероятно, с помощью кусачек.
– Наверное, мама располнела в какой-то период жизни, скорее всего во время беременности, – предположил Виктор.
Он положил кольцо в карман джинсов и поднялся. Вообще-то мать носила обручальное кольцо с бриллиантом, и они не помнили ничего другого у нее на пальце.
– Который час? – спросил он брата.
У него было впечатление, что они здесь очень давно, которое усиливалось тем, что сюда не доносились звуки извне.
– Да, уже поздно, но надо бы заняться еще этим!
Максим указал на кучу хлама, сложенного под слуховым оконцем с замызганным стеклом. Лишь взглянув на кривобокое кресло-качалку и треснувшее зеркало на ножках, Виктор безнадежно всплеснул руками.
– О нет, только не это! Я уже не в силах. В другой раз...
Его охватил приступ дурноты, уже не в первый раз.
