Кто обучал этих троих – неведомо. Ясно, что кто-то из колдунов. Но в данном случае учителя не хвастались своими учениками. В Темногорск молодые дарования прибывали десятками, находили тайные тропки к нужному человеку, учились месяц-другой и уезжали зарабатывать зелень на сладкую жизнь. Многие из них добивались успеха. Работали они обычно под прикрытием опытного колдуна. Но иногда воры и чиновники брали их на службу. Большинство шустряков через год-другой, а то и раньше, внезапно утрачивали свой нехитрый дар и гибли мгновенно. Настоящих колдунов, за исключением двух-трех, колдованы терпеть не могли, и колдуны платили им тем же.
Роман подобрал несколько осколков лопнувшего обруча и положил в карман. Металл казался очень тяжелым – куда тяжелее стали.
«Свинцовые они, что ли?» – подивился водный колдун.
– Ладно, уходим, эти двое пускай здесь валяются, а раненого берем с собой. У тебя есть, чем его связать?
– Скотч подойдет?
– Вполне. А бутылка минеральной воды найдется?
– Есть. Но почему не всех троих?
– Нам бы одного до Чудодея довезти, чтобы пленный по дороге нам голову не открутил. А трое точно вырвутся. Попробуем одного расколоть.
Они расстались вчера, но при этом не виделись год. Между тем мигом, когда Роман сел в джип, чтобы мчаться в Беловодье, и нынешней встречей лежала черная полоса беспамятства.
С другой стороны казалось, что прошло лет пять. Во всяком случае, Алексей Стеновский сильно переменился. Хотя одевался как прежде – светлый костюм, на брюках стрелки заутюжены, белая сорочка, неброский галстук с темным узором. Светлые волосы по-прежнему по-мальчишески взъерошены. Но теперь больше походило на маску, лишенную возраста. Похудел Стен так, что скулы грозились прорезать кожу. И эта непривычная заостренность черт, и восковая истонченная кожа, не тронутая загаром, невольно наталкивали на тревожные мысли.
– Не ждал! Честно сказать, не думал, что свидимся, – признался колдун, садясь вместе со своим спасителем в машину.
– Я тоже, – отвечал Стен.
Роман усмехнулся: дружба их прежняя была весьма странной – некая помесь смертельной вражды с побратимством.
– А кто тебе ловушку устроил? – спросил Стен. Видно было – спрашивает, а сам думает о чем-то своем.
– Не знаю. Я чуть не окочурился. Но все ерунда. Я сильный. Как кот. У него девять жизней. И у меня наверняка столько же.
Радость от победы – а Роман все же разорвал обруч, и, значит, победил, радость внезапного освобождения хмельным теплом разливалась по телу. И пусть тепло это было поверхностным, оно все равно согревало и веселило.
– Поверни-ка направо, к дому Медоноса, – попросил Роман.
Машина вынырнула из Дурного переулка на Ведьминскую, потом вновь повернула на Преображенскую и здесь остановилась. Впереди маячили тесовые ворота Медоносова дома. Из всех колдунов только Медонос демонстративно возвел свои хоромы вдали от прочей братии. Над коньком, отбрасывая блики на крышу, крытую оцинкованным железом, висел в ночном небе огненный знак Медоноса – пытающий обруч. Роман смотрел на этот знак, и странное беспокойство охватывало его, совершенно непонятное и беспричинное, – так по реке в безветренную погоду идет мелкая рябь.
Пошел дождь. Водный колдун не помнил, вызывал он дождь или нет. Но капли исправно стучали по капоту. Можно собрать сейчас всю энергию воды в кулак, да и ринуться в атаку, пока Медонос не ждет. Ринуться очень хотелось. Но Роман сдержался. Он понимал, что подобная атака ни к чему не приведет. То есть ни к чему хорошему.
– Ладно, поехали дальше, – сказал колдун. – Вот здесь сверни. По Ведьминской будет семнадцатый дом. Там и остановимся.
Михаил Чудодей, прозванный за глаза Чудаком, возглавлял сообщество колдунов Темногорска уже скоро семь лет. Сам Чудодей был из породы колдунов не очень сильных. То есть бывали у него несомненные удачи, и даже взлеты. В прежние времена, когда колдовская практика не приветствовались, сумел из прочих выделиться и создать себе имя. Потом, когда колдунов повсюду развелось, как грязи, слава его померкла, практика сделалась весьма и весьма скромной. Но имя осталось. В том смысле, что имя осталось незапятнаннам. Бывают такие люди – вроде бы ничем не замечательные, талантом наделенные не ахти каким, многим неудобные, но при этом никто и никогда не сомневается в их честности. Чудодей был из этой породы. Потому и поставили его во главе Темногорского Синклита. Знали: ничего он толком организовать не сможет, у властей милости не выпросит, и вообще Чудак он и есть чудак. Но при всем при том все эти семь лет колдуны жили мирно. То есть делали друг дружке мелкие гадости – не без этого – но чтобы крупно разругаться или открытую драку устроить – ни-ни. И власти опять-таки колдунов не донимали.
Дом у Чудака тоже был особенный. Во-первых, забор – совершенно несолидный, ниже человеческого роста, старый, покосившийся, калиточка вообще хлипкая, даже охранного заклинания не было наложено.
Когда Роман постучал в дверь, ему отворила молодая супруга Чудака Эмма Эмильевна, дородная, румяная, в пестром не по погоде легком платьице и в шлепанцах на босую ногу. И то: в доме у Чудака было тепло, даже жарко. Повсюду в горшках, кашпо и даже в консервных банках росло что-то зеленое, ползучее, пышнолистное – сразу видно, без колдовских заклинаний не обошлось. Не иначе как Слаевич недавно побывал в гостях во время своего звездного часа.
– Слава Мастеру, Ромочка вернулся! – всплеснула руками Эмма Эмильевна. – Замечательно! Я к Тине все время говорила: не волнуйся, вернется твой гуляка, никуда не денется. Но она так переживала, бедняжка! Где ж ты столько времени пропадал? Мишенька искать тебя пробовал, да у него ничего не вышло.
– Где был, то – тайна! – Господин Вернон приложил палец к губам.
– Что-то плохо ты выглядишь. Бледнее обычного. Ничего худого, надеюсь, не случилось? Может, порча какая? В Темногорске за последний год на многих порча напала. И главное… – она понизила голос до шепота, – колдовство пошло кратенькое и худое. То есть сегодня заклинание наложат, а завтра оно уже слетает. А народу все больше и больше за помощью приезжает. Сумасшествие какое-то. Что делать-то?
– Михаил Евгеньевич велел зайти, – сказал Роман.
– Да, да, конечно, проходи, – засуетилась супруга Чудодея. – Мишенька на кухне сидит.
– Я с ассистентом.
– И ассистент пусть заходит. А у тебя, Ромочка, с колдовством все в порядке?
– Вроде как.
– Ну и слава Богу! Слава Богу! Я в церковь хожу, свечки Николе Чудотворцу ставлю, чтобы он Мишенькиному дару помог устоять. Я и за тебя свечку поставила.
– Так я не крещеный.
– Ну и что? Я за всех молюсь, кто мне по сердцу, всем помочь прошу.
Они прошли не в кабинет, а на кухню, где глава темногорских колдунов пил чай. Заслышав в прихожей голоса, он криво нахлобучил на макушку парик и водрузил на тонкий хрящеватый нос очки. Опять же криво. Для встречи гостей Чудак надел новенькую полосатую пижаму.
– Роман Васильевич, ну наконец-то! Я уж и чай цейлонский заварил собственноручно, вас поджидая. А вы все нейдете.
– Ассистент мой Алексей Александрович Стеновский, – представил друга Роман.
– Очень приятно. – Чудак привстал, протянул гостю узкую ладонь.
– Я вас помню, – сказал Алексей. – Мы как-то к вам с отцом заходили. Очень давно.
– Я вас тоже помню, – кивнул Чудак. – Это очень даже хорошо, что у вас, Роман Васильевич, теперь ассистент. Потому что… знаете ли… время опасное. Устроили свои спешные дела?
