Что же получается? Стен убил Чудодея?! Нет! Чушь какая-то! Чушь!
Роман отшвырнул ногой крысу.
Не надо винить Стена. К чему? Алексей – лишь предсказатель. Он прозревает будущее. А ты, колдун, должен был предвидеть… что?
– Ну, что я должен был предвидеть?! – вслух воскликнул Роман, обращаясь неведомо к кому.
Тина захотела то ли задать вопрос, то ли ответить, но Роман предостерегающе поднял руку. Так что я должен был предвидеть, скажи мне, ты, вообразивший себя вершителем чужих судеб? Да, двое предрекали одно и то же. Ну и что? Это лишь подтверждает достоверность события. Провидцы прозревали будущее. Прозревали, да. Но вспомним, когда видение посетило Алексея. Лишь однажды, в тот вечер, когда колдованы напали на Романа. А потом Стен, как ни силился, не мог увидеть смерть Чудака вновь. Сам рассказ о грядущей опасности почти ничего не прояснял. Туман, собака, умерший глава Синклита во дворе.
Аглая же… тоже никаких подробностей. «Чудак сидит на ступенях. Собака, утро… туман…», – говорила она, будто повторяла Лешкины слова. Роман огляделся. Сейчас тумана не было. Утром лежал обрывками водной пряжи повсюду. Но это неважно. А важно совсем другое: прозрение ли это? Итак, Алексея осенило в тот вечер, когда на господина Вернона напали колдованы и пытались надеть обруч. Обруч не надели. Но осколки лежали в кармане у Романа. Помнится, Алексей «прозрел» во дворе у Чудака. И колдован только что умер. Вполне возможно, что видение было вызвано смертью колдована. Да, осколки обруча, колдован… Перед тем, как Стен произнес свое пророчество, Роману сделалось плохо, все поплыло перед глазами. Точно! Точно! Тот, кто это замыслил, предполагал использовать Романа. Но водный колдун пересилил, сломал обруч. Неведомому противнику повезло – место Романа занял Стен. Аглая же… получается, что на Всевидящую надевали обруч. Только она об этом молчала. Или сказала Чудаку, а он сохранил в тайне. Не имеет значения. Тот, кто создал обручи, убил Чудодея.
Роман повернулся и зашагал домой. Тина едва за ним поспевала.
– Ведь крыса – это Аглаин знак. Получается, что Аглая убила Михаила Евгеньевича? – спросила Тина, замирая от ужаса.
– В какой-то степени – да.
– Но Синклит должен знать…
Роман резко остановился, схватил Тину за руку и тряхнул:
– Синклит ни о чем не должен знать. Пока. Иначе мы спугнем настоящего убийцу.
– А кто настоящий убийца?
– Не знаю. Но найду, клянусь водой и памятью Чудодея.
В одном сомневаться не приходилось: кому-то очень хочется захватить власть над темногорским колдовским Синклитом.
Роман в прихожей сбросил куртку и кинулся в кабинет, который вновь был в его полном распоряжении – Стен спал отныне наверху.
Когда водой из Пустосвятовки он облил бумажку, проступили наспех нацарапанные буквы.
«Роман, все так и есть», – гласила записка Чудодея.
Что подразумевать под этим «все» Чудак не объяснил. Догадывайся сам, господин Вернон, ты же умница!
Роман закружил по комнате. Наверное, господин Вернон сделал далеко не все, чтобы спасти Чудодея. Не догадался. А кто вообще про такое догадаться мог? Кто? Шерлок Холмс? Надо было охранное заклинание наложить… Нет, ерунда, охранных заклинаний один колдун на другого не накладывает – это аксиома. На человека, наделенного даром, можно. На того, кого одарил ожерельем – тоже. А на сильного колдуна никак не наложить. Колдун сам себя оберегать должен. А если не может оберечь, погибает. Как Чудодей.
И все же надо было что-то сделать. Ну, не пожелал Роману никто помочь, что из того? Можно было бы… А что можно? Что? По обручу найти владельца? Не вышло. Не водного колдуна это вопрос. Роман вытащил из ящика осколок, повертел в руках. Черная земля, твердая, как металл. Мелкозернистая структура. В центре – крошечное отверстие. В том осколке, который Роман рассматривал первым и который растворил, канала не было. Тот осколок был с самой поверхности обруча. А вот на том, что отдал Гавриилу, канал был. Роман заметил его, и еще подумал, что это отверстие для иной стихии – воды или воздуха. Для че…
Догадка мелькнула. Роман аж подпрыгнул. Схватил скальпель, наугад полоснул по руке. Затем капнул водою в раскрывшуюся ранку. А когда нить отвердела, извлек обрывок и поднес к червоточине канала. Нить дернулась и заползла внутрь… Роман намеренно сделал водную нить длиннее осколка, так что кончики ее, оставшиеся снаружи, смогли замкнуться в кольцо. И едва нить замкнулась, как обруч завибрировал. Ожил. Что же получается? Господин Вернон сам создал обручи и хотел пленить колдунов? Хотел возглавить Синклит и захватить власть над Темногорском? Но тогда получается, что и Чудодея убил Роман. Самолично.
«Поглядитесь в зеркало, господин убийца!»
Нет, нет! Это уже полный мрак… болото… А может, водный колдун и не грезил все это время в колдовском трансе, а разгуливал по Темногорску и творил темные дела?
Чушь, чушь и чушь! Сам себя он пленить не мог. Откуда у него колдованы? И потом, Чудодей его не подозревал.
Но нить-то в обруче его, Романова! В этом сомневаться не приходилось. Выходит: он сам, господин Вернон, создал колдовские ловушки? Вот почему Роман так поздно заметил приближение колдованов и позволил себя пленить. Водная нить – родная стихия; ожерелье не забило тревогу. Многое сразу объяснилось: и почему кольцо не предупредило об опасности, и почему Роман все же сдюжил и обруч разорвал. К счастью, колдун был в тот вечер только-только с Пустосвятовки, и водная стихия одолела свое же порождение и силу других стихий.
Ну, почему все так поздно объяснилось? Если б Чудодей был жив!.. А сейчас? Кому можно поведать такое?!
Бежать, вон из дома, куда-нибудь от всех этих вопросов, от безвинной вины. Впрочем, физически бежать и не надо. Достаточно облить веки пустосвятовской водой – и Роман в воспоминаниях, в другом мире. А разве там легче? Дурацкий вопрос. Там хотя бы колдун может вспомнить, как были созданы обручи. И кем. Им самим? Кем-то другим? Впрочем, что тут гадать. Он уже и сам понял: семь незаживающих полос у него на груди – следы от того злоботворчества. Значит, обручей тоже должно быть семь. Один, правда, распался. Роман сбросил рубашку. Так и вышло: последний шрам бесследно исчез, на коже осталось лишь шесть кровавых полос. Колдун вдруг затрясся от нелепого смеха. Ну, что сегодня он еще обнаружит?
Может быть, стоит отправиться к Гавриилу Черному и рассказать обо всем? Признаться… Но зачем? Чтобы господина Вернона тут же приговорили к разъятию водной нити и изгнанию из Синклита? Он, конечно, никогда не считал себя трусом. Но ведь и глупцом тоже не считал. Нет, господин Вернон сейчас ничего рассказать не может. Он должен прежде вспомнить, а уж потом…
Так чего лить воду впустую? Вспоминай скорее! Осталось совсем чуть-чуть.
Роман смочил веки пустосвятовской водой.
И начались
ВОСПОМИНАНИЯ.
Последняя трещина закрылась стеклянным окошком, и стена Беловодья вновь замкнулась в кольцо. Можно было возвращаться в город мечты. Роман опять почувствовал покалывание и боль в горле, когда прошел сквозь ограду. А его спутники, похоже, даже не заметили момента перехода границы. На всякий случай Роман держал в деснице колдовскую плеть. Но им никто не препятствовал. В дверях Гамаюновской усадьбы их встретил Меснер.
– Все в порядке? – спросил Эд. – Ограда починена?
– Как наши пленники? – поинтересовался в свою очередь колдун.
– Сидят, как ты повелел. – В голосе Меснера звучало легкое неодобрение.
– А Грег? Не появлялся?
– Пока нет.
– Надо найти его. Но первым делом – предупредить Стена, – сказал Роман. – А то он по-прежнему в церкви. Нечего ему там делать. Пусть уходит, и как можно быстрее.
– Я скажу ему, – пообещал Меснер, – и приведу сюда. Справитесь без меня?
