поджала губы, давая понять, что не намерена отвечать. – Рад за тебя, – продолжал трибун. – За столь радостное известие император щедро наградит. Если тебе, конечно, посчастливится выбраться из этой норы живой.
– Наградит за смерть Элия? – переспросила Роксана, на мгновение утратив свой надменный вид.
– А ты не догадывалась об этом, глупышка? По-моему об этом знали все в Риме. Иначе зачем Руфину столько времени сидеть в Антиохии?
– Вот он! – воскликнул Неофрон, вынимая один из камней кладки и шаря в тайнике. – Есть!
Преторианец извлек наружу металлический ящик.
– Как ты узнал? – прошептала Роксана.
– Простукал стену, – охотно объяснил преторианец.
– Я не о том.
– Кто тебя выдал? У нас тоже есть люди, – усмехнулся Рутилий. – И передатчики.
– Я не желала Элию гибели, – Роксана тяжело вздохнула. – Я сообщала, что мы долго не продержимся, нам срочно нужна помощь.
– Зачем ты выдала Квинта?
– Откуда мне знать, зачем он отправился в Антиохию.
– Почему у подлецов всегда находится столько оправданий? – спросил Рутилий, раскидывая ногами по полу белье Роксаны.
– Давай спустим ее со стены, – предложил Неофрон. – Монголы либо сразу ее убьют, либо возьмут в плен и повеселятся. А потом погонят на стену во время штурма в первых рядах.
– Это чудовищно, – возмутилась Роксана, еще не веря угрозе.
– А кто сказал, что мы добры к предателям? – ухмыльнулся Рутилий.
Только теперь Роксана поняла, что преторианцы говорят о стене и монголах серьезно.
– Ты так не поступишь, трибун. Руфин сотрет тебя в порошок, – Роксана попыталась придать своему голосу твердости.
Рутилий расхохотался вполне искренне.
– Руфин никем не дорожит. Когда в человеке отпадает надобность, он выбрасывает его, как ненужную вещь, на свалку. К тому же у нас очень мало шансов вновь повстречаться с Руфином.
– Я знаю, что делать с этой тварью, – сказал Неофрон. – Ты позволишь?… – обратился он к трибуну.
Рутилий ничего не ответил и вышел из комнаты.
– Раздевайся! – приказал Стервятник. – Догола.
– Что ты хочешь? Переспать со мной? – Роксана постаралась улыбнуться как можно завлекательнее и принялась расстегивать фибулы.
Тот брезгливо скривил губы.
– Да мне противно до тебя дотронуться, тварь. Но другие-то не знают, что ты учудила, змея. Сейчас мы спустимся в казарму. И ты переспишь с каждым, кто пожелает. И сделаешь это страстно и нежно. Ты обрекла ребят на смерть. Так искупи хоть малость вины, доставь им удовольствие перед смертью.
Роксана уже сбросила тунику. Но услышав такое, прекратила раздеваться.
– Нет… – только и выдохнула.
– Да, крошка, да. И ты сама объявишь, что исполнишь их самые дерзкие желания. Самые невероятные желания. Или я расскажу им все. И уж тогда не знаю, что они с тобой сделают. Разрежут на куски, и сварят каждый кусочек в масле…
– Ты – подонок. И мстишь подло.
– Я не мщу. Я тебя перевоспитываю, как Ликург. Представь, ребята за минуту до смерти, вместо того, чтобы проклинать, будут с нежностью шептать твое имя. Это чего-то да стоит. Постарайся, крошка.
– Элий бы не позволил…
– Да, Элий бы не позволил. Но он мертв. Идем, красавица. Голая ты очень даже ничего. Сисястая. И пердак отменный. Думаю, у тебя сегодня будет много работы.
Неофрон взял Роксану за локоть и повел из комнаты. В дверях она сделал попытку освободиться и ударила Неофрона в пах. Но преторианец ожидал подобного и успел сблокировать удар коленом. Потом ухватил Роксану за волосы.
– Без фокусов. Я – хороший учитель, могу тебя заверить. Многих научил уму-разуму. – Он запрокинул ее лицо. – Неужели тебе не жаль этих мальчишек, которые добровольно согласились охранять Цезаря и умрут только потому, что тебе захотелось выслужиться? Неужели ни чуточки не жаль?
– Мне жаль, безумно жаль, клянусь… Я звала на помощь, я…
– Но себя-то жаль куда больше, так ведь? Ну что ж, придется поработать передком, коли в голове масла не хватает.
– Я не могу… не хочу…
– А они не хотят умирать. Но умрут, заплатив за чужие ошибки. Ты заплатишь за свою.
И Неофрон вытолкнул Роксану из комнаты.
– Тебя хочет видеть какой-то человек, трибун, – окликнул Рутилия Тит.
Из темноты выступила тщедушная фигурка, закутанная в драную тогу. В свете фонаря блеснуло лысое темя.
– Хочу тебе кое-что предложить, доминус… – льстиво обратился к трибуну Гней. – И прошу взамен немного.
– Что ты можешь мне предложить? – нахмурился трибун. – Запас гранат? Новые винтовки? Патроны? Что?
– Кое-что получше… – губы Гнея тронула улыбка.
И трибуну она очень не понравилась. Очень.
– Но ты должен дать мне слово, что выполнишь мои условия, – прошептал Гней.
– Надеюсь, ты не попросишь сдать город.
– Нет, нет, трибун. Сам понимаешь, теперь поздно говорить о капитуляции.
– Тогда даю слово.
– Очень хорошо. Слушай.
И Гней, привстав на цыпочки, принялся шептать. В первый миг Рутилию показалось, что ссыльный бредит. Но потом…
Глава XVIII
Игры Марса и Сульде
«Дольше медлить в Антиохии армия Руфина не может. Это похоже на предательство. Все вестники только и обсуждают поведение Руфина.
Сенатор Макций Проб сделал запрос в сенате касательно поведения императора. Создана сенатская комиссия для расследования».
Легионы выступили из временного лагеря под Антиохией. Армия двигалась плотной колонной. Казалось – огромное чудовище ползет по дороге. Печатали шаг легионеры Четвертого, Восьмого Галльского, Девятого Испанского. Сверкали серебряные орлы легионов, сигнумы когорт, стальные шлемы, накладные орлы на броненагрудниках. Было бы здорово вот так скорым маршем пройти до самого Нисибиса. Но нынче армия передвигается иначе. Солдат погрузят в вагоны и отправят на войну, как скот на бойню. Надо торопиться. Их ждал осажденный Нисибис. И мертвый Цезарь. Все шло как нельзя лучше.
«Даже слишком хорошо», – подумал император.
Но Руфин всегда побеждает. Сначала – викингов, теперь – монголов. Он загонит варваров назад в степи, чтобы они никогда не посмели явиться под стенами Рима. Криспина родит нового наследника. Главное, Элий больше не будет путаться под ногами. Все хорошо. Руфин еще крепок и полон сил. Он будет править долго. Он доживет до того дня, когда его сын снимет детскую тогу, окаймленную алым, и наденет тогу гражданина. Его сын. Истинный Цезарь. Руфин даже исполнит желание Клодии. Как будто он гений и бог в одном лице. Он придет на помощь Элию. Но не спасет его. Не успеет.
Штурм начался на рассвете. Сначала заговорили пушки. Они били неостановимо,
